Штанишки пижамы так и остались на левой ноге, приспущенными до щиколотки.
«Покажи! Покажи, что там!»
«Мама! Нет!»
«Покажи, дрянь!»
Цепкие пальцы с нечеловеческой силой разжали колени Ирины, и ее возбужденная, еще мокрая вульва, овитая пушком рыжих волос, предстала перед родительницей.
«Дрянная сучка! Так нельзя! Я выбью из тебя эту крестьянскую дурь!»
Именно в тот момент, наблюдая, как на лбу и шее матери вздуваются вены от вопля, Ирина осознала, что видит чудовище.
Монстр стянул ее за волосы с кровати и ревом оповестил всех, кто слышал, что к комнате запрещено приближаться. Чудовище лупило Ирину до тех пор, пока не устали лапы, а потом заставило держать подушку у лица и било уже в нее. Всё закончилось сломанным запястьем обезумевшей хозяйки особняка.
Боль отрезвила Некрасову-старшую, и она оставила Ирину в покое.
А Ирина оставила в покое себя. На долгие годы.
Они никогда не обсуждали тот вечер. Просто неосторожный удар рукой об угол стола. Просто опухшее от слёз лицо дочери.
Воспоминание зловонным потоком пронеслось в сознании Ирины. Боль во влагалище усилилась, и она с трудом удержалась от того, чтобы присесть и схватиться за низ живота.
– Ирин, ты в порядке? – Игорь тоже вскочил и, обогнув стол, подхватил ее за талию.
– В порядке только мой отец.
– Что ты такое говоришь?
– Вот именно: он – умер.
– Прекрати это немедленно, Ирэн. – Лицо Некрасовой-старшей оставалось спокойным и безучастным.
– Мы должны ехать, – сказала ей Ирина. – У меня ужасно разболелась голова.
– Хорошо. Алексей, проводи их. И не забудь, что я сказала.
В ушах Ирины, словно по щелчку, раздался рев четырнадцатилетней давности:
«Дрянная сучка! Так нельзя! Я выбью из тебя эту крестьянскую дурь!»
– Да, Мирослава Давидовна. Этого уже никогда не забыть.
– И не ходи по парку, Ирэн. Слышала, у вас там собаки расплодились.
Одна из теней столовой шевельнулась, и здоровяк, повстречавший Игоря и Ирину у входа, довел их до дверей.
Уже дома Игорь попытался завести разговор о том, что случилось в резиденции Некрасовых, но добился от жены лишь вспышки агрессии и болезненной реакции на невинную попытку погладить ее по голове.
Что бы ни глодало изнутри Ирину, оно уже обсасывало ее кости.
Игорь впервые за два с небольшим года семейной жизни осознал неприятную истину.
Машинка их брака на всех парах летела к обрыву.
Тень шестая
Камиль лениво просматривал ленту «ВКонтакте»: котики, покупки, шлюшки, покупки котиков и шлюшек. Он перевел взгляд на цифры в углу экрана: начало седьмого. Как бы не пропустить Мисс Сдержанную Сексуальность. Интересно, во что она будет одета сегодня? И-и. Шортики? Нет, слишком легкомысленно. И-и-и. Может, брюки? Да ну. Чтобы они скрывали такие ножки? И-и-и-и-и!
Он в раздражении вскинул голову, полагая, что ему мешает думать скрип кровати. С удивлением обнаружил, что скрипела Тоня, каким-то образом переводя стон в нечто, похожее на звук трения спрессованной древесины о шляпку гвоздя. Вот уж действительно – Половица.
Над соседкой корпел Блонда. Он крепко держал на вытянутых руках ее раскинутые толстые ноги. Напоминал умасленного греческого бога, помогавшего земле-матери зачать. Только божок уже порядком выдохся. Волосы потемнели, серьга в ухе поймала каплю пота и теперь сверкала зловещим красным огоньком.
Блонда трахал Тоню вот уже двадцать минут, а оргазм, словно играя, то приближался, то отбегал. Он уже не знал, о чём думать. Груди? Бабы? Клоуны? Гребаная смена на складе, кравшая время с девяти вечера до пяти утра, отнимала почти все силы.
– Поддай-ка в топку, милый, – потребовала Тоня, и ее платиновая грива мотнулась.