– От мы и на мисте! – внезапно прервав на полуслове свои воспоминания, воскликнул Микола и громко окликнул стоявшего у входа в недавно выстроенный блиндаж паренька: – Теткин, прими у меня Лыску, да кажи Митрию, чтобы он ей левую переднюю ногу посмотрел, бо она, страхолюдка така, умудрилась гвоздь на дороге найти.

Теткин – молоденький парнишка лет шестнадцати, одетый в обычную рубаху и штаны-шаровары, подскочил к кобыле, принял повод из рук Миколы и только потом увидел, что рядом со старшиной стоит какой-то чужой капитан. Он чуть наклонил голову и тихо произнес:

– Здрасти вам.

– Теткин, скильки я тебя учив, як надо звертатся до офицерив? Нет, никогда из тебя, Теткин, справного бойца не вийде. Йды уже, – махнул рукой Микола, отпуская неловко топтавшегося на месте парнишку.

Они с Шубиным, которому пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, зашли в блиндаж. В первой комнатенке, кроме двух радисток в наушниках и молодого лейтенанта (по-видимому, ординарца полкового командира), который что-то сосредоточенно печатал одним пальцем на машинке, больше никого не было. Лейтенант, увидев Миколу, сразу же встал и хотел было выйти в другую комнату, но увидел за спиной старшины Шубина и остановился.

– Вы кто? – поинтересовался он.

– Так це ж капитан Шубин! – радостно заявил Микола таким тоном, словно говорил, что стыдно лейтенанту не знать, кто такой Глеб Шубин.

Глеб ответил, не обращая внимания на слова Яценюка:

– Капитан разведки Шубин. Доложите о моем прибытии в расположение части гвардии полковнику Соколовскому.

– Давайте приказ о вашем переводе, – протянул руку ординарец.

Шубин вынул из вещмешка и отдал ему свои документы. Лейтенант со значительностью на лице просмотрел их и, удовлетворенно кивнув, ушел в другую комнату. Через минуту оттуда вышел высокий худой человек. На ходу он застегивал пуговицы на гимнастерке. По его лицу было видно, что он только что проснулся.

– Микола, – первым делом карие, почти черные глаза полковника Соколовского остановились на Яценюке, – где тебя так долго черти носили? Ты достал, что я тебя просил?

– А як же! Чтобы я – да не дистаты! Вот, примите, будьте ласковы, товарыщ полковник, – и Микола протянул Соколовскому что-то завернутое в тряпицу.

– От добре, как ты любишь выражаться, – ответил Соколовский, принимая из рук Миколы небольшой сверток. – Век тебя не забуду! – Потом пристально посмотрел на Шубина и кивнул ему: – Пойдемте капитан, глянем, откуда вы к нам.

Глеб вошел следом за Соколовским в соседнюю комнату. Она была много меньше первой. В нее входили всего-навсего небольшой столик, трехногий табурет, да такой же деревянный лежак грубой работы. Все это было явно сработано полковым столяром. Лежак был таким коротким, что Шубину невольно подумалось: «И как он, Соколовский, такой высокий и длинноногий, на нем умещается?»

Взяв с лежака разостланную на нем шинель, полковник накинул ее на себя и поежился.

– Вот надо же было такому случиться! – сказал он таким тоном, словно разговаривал сам с собой, а не обращался к находившемуся в комнатке Шубину. – Летом – и простыл.

Он сел на трехногий табурет и стал изучать документы Шубина. Минуты две читал, что в них написано, то поднося ближе к керосиновой лампе и к глазам, то, наоборот, отодвигая от себя подальше.

Глеб молчал и не мешал полковнику, но его так и подмывало нарушить эту тишину и рассказать комбригу о сбитом самолете и о летчике, упавшем в лес.

– Ну вот. Все в порядке, – наконец поднял голову Соколовский и протянул Шубину его документы, оставив у себя только приказ о переводе и еще пару документов, касающихся прошлой службы Глеба. – Можете пока отдыхать, а утром подойдете ко мне, и мы с вами определимся с дальнейшим. Я попрошу Яценюка отвести вас в расположение вашей разведроты.