Он переждал несколько минут, прислушиваясь к этой тишине и вглядываясь во мрак, приникнув к окулярам бинокля. Впрочем, разглядеть что-то в ночной темноте не было никакой возможности, поэтому Шубину и остальным разведчикам приходилось надеяться больше на слух, чем на зрение. Луна к тому времени, когда они вышли к реке, спряталась в набежавших на небо облаках, что, в общем-то, было только на руку отряду. Но и они в такой густой ночи не могли ничего видеть дальше вытянутой руки.

– Давайте короткими перебежками вон до тех кустов, – скомандовал Глеб, указывая вправо.

Еще минут десять понадобилось отряду, чтобы перебраться от берега до ближайших посадок. А там уже было рукой подать до темневшего в паре сотен метров очередного подлеска. Немцы, запустив наудачу снаряд, по-видимому, на том и успокоились. И только совсем уж изредка полоса яркого света мельком пробегала вдоль реки, что не мешало отряду Шубина двигаться в нужном направлении.

Так как больше никто не стрелял по берегу, Глеб решил, что немцы отправились спать. «Хорошо воевать с нацией, которая уважает режим дня больше, чем собственную безопасность», – подумал он. И невольно улыбнулся, вспоминая, как однажды, еще в самом начале войны, брал «языка». Доползли разведчики на рассвете до позиций врага и еще издалека учуяли запах суррогатного кофе и яичницы. Фрицы завтракали, совершенно не позаботившись выставить посты для охраны, и очень удивились, когда их трапезу нарушили трое советских разведчиков, которые вошли в блиндаж как к себе домой – спокойно и уверенно. Тогда, в начале войны, фашисты еще были вполне уверены и в своем военном превосходстве, и в непоколебимости и нерушимости своих арийских привычек. Мол, война войной, а ужин, обед и завтрак должны быть по расписанию.

С этими воспоминаниями Шубин со своим отрядом и вошел в подлесок. Сориентировавшись, куда им двигаться дальше, пошли гуськом, след в след, все так же чутко прислушиваясь и всматриваясь в темноту. Не дрогнет ли впереди ветка, не мелькнет ли более густая тень в кустарнике – все это имело просто-таки решительное значение. Нельзя недооценивать врага. Фрицы за это время тоже много чему научились и вели себя уже более осторожно, чем в первый год войны, когда думали, что захватят всю огромную советскую территорию с одного наскока.

Может, именно потому, что и захватчики уже знали многие привычки советских разведчиков, они выставляли посты и всяческие хитрые ловушки не только непосредственно у своих основных позиций, но и на подходах к ним. Памятуя об этом и осторожно продвигаясь между деревьями, разведчики смотрели не только по сторонам, но и под ноги. Шубин уже не раз сталкивался с растяжками и минами, которые немцы научились ставить в таких вот небольших лесочках. Бывало и так, что отряд наскакивал и на хорошо замаскированный «секрет». Немцы не дураки, быстро воевать с русскими научились. Впрочем, как и русские с ними.

Только вот поздно уже было немцам свои знания на практике применять. Погнали их так, что им остановиться и дух перевести было некогда, а не то чтобы что-то предпринимать для наступления. Хотя они еще и огрызались, и пытались контратаковать, но все это были лишь жалкие потуги перед тем, как окончательно сдаться и принять неизбежное – свой проигрыш в этой великой и страшной своими множественными смертями войне.

Разведчики шли, не останавливаясь, но и не торопясь. Когда начало светать, вышли к небольшой прогалине.

– Отдыхаем, – скомандовал Шубин и подозвал к себе Котина. – Надо бы разведать дорогу. Скоро выйдем к хуторам, а там запросто могут быть или немцы, или полицаи. А то и оуновцы. Есть у тебя трое толковых ребят, которых можно послать вперед?