– Ладно, Шубин, добро. Возглавишь группу. А ты, Котин, подумай, кого включить в нее.
– Сколько человек? – уточнил старший лейтенант и тут же твердо добавил: – Себя я точно включаю.
Полковник хотел было ему возразить, но, посмотрев на решительное выражение лица Котина, махнул рукой и сказал:
– Ладно, включай. Дело того стоит. Если бы не срочность и не важность задания, я был бы против твоей кандидатуры. Мне разбрасываться офицерами разведки, да еще и опытными, было бы грех. Но раз того требует обстановка, то ладно, будь по-твоему. Бери с собой еще десять человек.
– Половину состава! – невольно ахнул Котин.
– Все так. Но – надо. Кровь из носу, нам надо эти документы из-под носа немца раздобыть! Но и это еще не все, – он посмотрел сначала на Котина, а потом на Шубина. – Надо будет вам, ребятки, закончить то, что начал, да не закончил Майданников, раз уж вы все равно в ту сторону выдвигаетесь. Придется вам тот партизанский отряд найти и установить с ним связь. Понятно?
– Так точно, понятно, – ответил и за себя, и за Котина Шубин.
– Ага, вот так, – кивнул головой Соколовский, словно бы ставя точку в своем приказе, который в целом прозвучал больше как просьба, чем как настоящий командирский приказ. – Ступай, Котин, готовьтесь там с бойцами. Капитана я чуть позже отпущу. Нам с ним еще поговорить надо.
Старлей вышел, а Соколовский, вытерев испарину, выступившую у него на лбу, сказал:
– Сейчас, капитан, я тебя в курс дела вводить буду по поводу общей обстановки на нашем участке фронта. Это чтобы ты понял, что попал не на курорт, а в самое что ни есть пекло.
– Печет сейчас на всех направлениях, – заметил Шубин.
– Оно так, – согласился Соколовский. – Но у нас тут, на 1-м и 4-м Украинских фронтах, большой котелок выставлен. А значит, и огонь под этим котелком будет знатным. И варить мы в нем будем немцев одновременно с Белорусской наступательной операцией. Вот и прикинь масштаб.
– Прикинул, – серьезно ответил Глеб и приготовился слушать.
Полковник хотя и коротко, но доходчиво объяснил Шубину суть Львовско-Сандомирской операции, а затем, чуть помолчав, сказал:
– Теперь о том, куда тебе с твоими бойцами придется направиться сегодня. Места в этой части Западной Украины – глухие и темные. И не в смысле местности, а в смысле людей. Раньше эта область была под поляками, как ты и сам, наверное, знаешь. Так вот… – он вдруг замолчал и повернул голову к входу, где мялся Микола Яценюк.
– Чего тебе, Микола?
– Товарыщ гвардии полковник, я тут випадково почувши. Случайно совсим услыхал. Токо не ругайте меня. Я почув, шо вы посылаете капитана шукать летчика и до партизанив. Пустите и мене з ним.
Полковник с минуту смотрел на Яценюка с удивлением, а затем рассмеялся:
– Ну, Микола, ты и наглый! Если бы не был ты моим лучшим радистом и не ценил бы я тебя за другие твои таланты, то мигом бы у меня оказался в помощниках у нашего Гуляева.
– Та шо, Гуляев. Я картоплю чистить справно можу, с двух рокив, можна казать, – ничуть не смутившись, ответил Микола.
Соколовский рассмеялся густым, но коротким смешком и, махнув рукой, сказал:
– Иди, Микола, иди! Не мешай говорить с человеком!
Яценюк вздохнул и, развернувшись, собрался выйти из комнатки, но вдруг остановился и, не поворачиваясь, сказал:
– Я ж хороший радист. Я вам мигом связь с партизанами упорядкую. Это ж моя батькивщина. Я ж тут всяк кущик знаю…
Он вышел, и по его походке и ссутулившейся спине Шубин понял, что Микола обиделся на полковника.
Соколовский никак слова Яценюка комментировать не стал, а только вздохнул, покачал головой и продолжил прерванное приходом старшины объяснение.