Я недоуменно уставился на нее. Мне было больно видеть ее такой уязвимой, потерянной и усталой.

– Да не смотрите на меня так! – не унималась Александра. – Вы, наверное, думаете, что я сошла с ума?

Я сел рядом на скамью, и сжал ее ледяную ладонь.

– Сашенька, вы просто устали, – тихо сказал я. – Идите спать! Ночь была длинной и трудной для всех. Говорят, самое темное время перед рассветом. На улице начало светлеть. Значит, завтрашний день уже наступил.

Наши взгляды встретились. Она долго смотрела на меня, словно пыталась разглядеть на моем лице ответы на мучающие ее вопросы.

Наконец, поднялась.

– Что-то я плохо себя чувствую, – сказала она. – Пойду спать… Я больше не выдержу.

– Пожалуй, и я последую вашему примеру, – ответил я и пошел к себе. В тишине было слышно, как вернулись в дом хозяева. Напряжение слегка отпустило, я даже прилег. Но раздеваться не стал. Лежал, думал. Методично перебирал все события с самого начала.

Когда я открыл глаза, солнечные лучи заглядывали в комнату и тихонько касались моего лица.

Я вышел на улицу. Александру по дороге я не встретил. Мне сказали, что пришла знахарка, и они заперлись в горнице.

Тимофей Ильич с Пахомом починяли колесо старой телеги.

– Доброго утречка, – поприветствовал меня хозяин дома.

– Здравствуйте.

– Я не стал вас будить, ждал, когда проснетесь. Все-таки ночка та еще выдалась, – сказал хозяин и поглядел на меня, чуть прищурив один глаз. – Ну что, готовы выполнить обещание?

– И то верно, Тимофей Ильич, – кивнул я, вспоминая наш с ним недавний разговор. – Не люблю быть должным.

– Вот и ладно, – согласился старик. – А то людям уже на улицу выходить боязно. Каждый день новые несчастья происходят.

Он нахмурился, задумчиво поглядывая перед собой. Под навесом было тихо, только слабый ветерок шуршал листьями на кустах рябины.

– И когда прикажешь отправляться? – спросил я.

– Думаю, ждать нам нечего, – сказал Тимофей Ильич. – Не хочу завтра никого хоронить. Пойду, поговорю с людьми, а вы пока собирайте, что нужно Владимир Петрович.

Час спустя во дворе дома стояли пятеро крепких мужиков, и у каждого на поясе висел топор.

Вместе со мной, Никифором, Пахомом и хозяином дома нас было уже девять. И на девятерых было лишь одно настоящее оружие – мой пистолет.

Решили ехать на двух подводах. Хозяин открыл ворота и, взяв лошадь под уздцы, повел на улицу.

– Владимир, – тихий оклик за спиной заставил меня обернуться. – Я не имею права просить вас остаться, но умоляю, будьте осторожны.

– Не волнуйтесь! Я просто решил с местными по лесу прогуляться, – сказал я, взяв ее за руку.

– Именно поэтому вы вооружились? – Александра показала на топоры, заткнутые за кушаки мужиков.

– Так, топоры пригодятся дрова рубить, – улыбнулся я, медленно подняв глаза. – Смотрите, какое солнце сегодня. Тихо, безветренно. Значит, скоро можно будет ехать.

Александра взглянула на небо.

– Обманчивый этот покой, – тихо сказала она.

В ее голосе улавливались нотки тревоги.

– Вы только возвращайтесь поскорей. Я вас ждать буду, – чуть помедлив, добавила она. – Вот возьмите! Эту ладанку мне нянюшка в дорогу дала, чтобы она нас с Ваней сохраняла от беды. И знаете, она мне помогла, я встретила вас.

Александра положила мне в руку маленький, холщовый мешочек. Поблагодарив, я повесил его на шею.

– Ну вот, теперь мне бояться нечего. Ваш подарок меня защитит, – улыбнулся я.

Ее губы, казалось, дрогнули в улыбке, но глаза оставались серьезными. Она развернулась и зашагала к дому.

Солнце уже перевалило за полдень, когда мы вошли в лес. Я слышал, как ветер шелестит листвой, слышал далекое тявканье лисицы, которое заставило поежиться – слишком уж оно напоминало человеческий голос, легко было представить, что это кричит кто-то, попавший в беду.