Альмагор Стронг, Кезарий и Фламер Волькири.

Возможно, они смогли бы помочь хотя бы Фонтею.

Директор бросился к лежащему на земле магу-джадугу и обхватил его за плечи.

– Филат… о нет, Фила-а-ат… – Он быстро осмотрел его рану.

Моя надежда угасла почти сразу.

Когда Стронг узнал про яд щитомордой медузы, то сразу стало ясно – с этой бедой не справится никто, кроме самого Фонтея.

– Даже он сам еле победил тогда действие этого яда, – ответил директор, хватаясь за лоб. – Нужен невероятный навык целительства… а его нет ни у кого из нас, кроме него.

– Я тогда долго пробыл в коме, – добавил Кезарий. – Фонтей приложил все свои немалые силы, чтобы вытащить меня с того света. И, судя по всему, маги Ниманда объединили силы с полумагами Дуивеля, чтобы снова воспользоваться этим редким ядом.

– Может, помогут помощницы Фонтея из больничного чертога? – спросил Волькири.

Директор не ответил на вопрос, но откровенно покачал головой, давая понять, что ответ тут может быть только один – скоро мы потеряем и Фонтея.

Стронг посмотрел на мёртвого Тюдора, опустился рядом с ним на колени и прошептал:

– Всё-таки они исполнили приказ Ниманда. – Его ладонь легла на лоб погибшего. – Покойся с миром, воин.

Было видно, как смертельно он устал прощаться с погибшими и хоронить близких. Скорбь и ярость исказила его лицо, он со злостью посмотрел на небо, будто вопрошая у него, когда всё это кончится… а потом неожиданно вздрогнул и снова посмотрел на Тюдора. Его ладонь переместилась со лба Тюдора на шею, пальцы быстро прощупали пульс.

Сибилла замерла, наблюдая за Стронгом.

Я тоже замер. Да и все остальные.

Директор прижался ухом к груди Тюдора, прикрыл глаза и зашептал, растягивая слова, с придыханием – почти запел. Я медленно опустился рядом с Сибиллой и уставился на Стронга, боясь сказать хоть слово.

Стронг наконец поднял голову и глянул на Сибиллу.

– Ваш муж ещё жив, эвен Нобу. Он в глубочайшей коме. В такой же скоро окажется и Фонтей.

Сибилла распахнула воспалённые глаза и медленно поднялась, после чего закрыла ладонью рот, зажмурилась и зарыдала с новой силой. Но теперь, кажется, больше от счастья и неверия.

Её худые плечи заходили ходуном от немого плача. Она совсем побледнела, затряслась всем телом, и я не придумал ничего другого, кроме как крепко обнять её.

У меня и самого внутри всё будто вибрировало и дрожало.

– Всё хорошо, мам, – прошептал я. – Мы поможем ему, обязательно поможем.

– Киро, сынок… – Сибилла сжала меня в объятьях и уткнула лицо в моё плечо, а я гладил её по волосам и шептал, что всё будет хорошо.

В это время директор велел перенесли всех отравленных в портал.

Гектор взялся нести Фонтея, Волькири забрал Тюдора, Кезарий взял эвен Обри, а я мягко отстранился от Сибиллы, которая немного успокоилась, после чего поднял на руки Триш.

Так, в мрачном шествии, под треск догорающего дома, мы покинули это когда-то райское место.

***

В школу портал прибыл рано утром.

Когда ворота открылись, я увидел, что нас встречают ученики и преподаватели. Они мрачно наблюдали, как мы одного за другим выносим раненых и потерявших сознание. Из толпы вдруг выскочил Том Обри.

Увидев мать на руках у Кезария, он ринулся к ней.

– Ма-а-а-ама!

От этого вопля во мне снова всё напряглось и передёрнулось.

Совсем недавно тот же самый Том Обри пытался скрыться от своей матери, чтобы не терпеть её нытьё и чрезмерную заботу, а тут выдал такой душераздирающий крик, что пробрала дрожь.

Ну а потом настала очередь сестёр Нобу.

Рин и Таби бросились к родителям, бледные и ошарашенные. Рин стиснула мать в объятьях, а Таби расплакалась и схватила руку отца, которого нёс Волькири. Ну а когда из портала вышел Гектор с Фонтеем на руках, эмоций не сдержали все, кто стоял на площадке перед порталом.