– Та-а-к… а браслеты твои где? – вдруг подозрительно прищурился Фарг и выразительно качнул в могучей длани жуткий топор. – Опять просс… на спор продул?!

Яшка совсем скис.

– Да ты что, Фарг? – поспешил вмешаться пацан, вынимая откуда-то из-за спины требуемое. – Вот они, целехонькие. Я их у Якова на сохранение взял. Чтоб бросок, значит, не испортить и сохранить безупречную репутацию твоего чудного заведения. Держи на здоровье. Возвращаю в целости и сохранности, как обещал. Яш, а ты иди, иди… пока не поторопили.

Яков снова вздохнул и покорно потопал за стражей. А почти ограбленный купец, наконец, пришел в себя. Затем поднялся из-за стола, коротко поклонился, приложив правую руку к груди, и внушительным басом изрек:

– Мое уважение, господин Фарг. Мир твоему дому и всей твоей семье. Пусть дело твое процветает, а сыновья растут достойными такого славного отца. Имя мое Берторан Залесский. Лавку держу в Ардале, да и на окраинах меня хорошо знают. Буде что потребуется, обращайся: отказу не будет. Слово свое в том даю и прошу его свидетельствовать.

– Да ладно, чего там, – неожиданно смутился хозяин. – Всяко бывает. А Яшка у меня еще мал… шестнадцать весен тока перешагнул. Хотя порой и смекалист.

– Я не об этом сыне говорю, – улыбнулся купец, кивнув в сторону.

Мальчишка вдруг отвернулся и опасно закашлялся. Прямо ненормально громко, вот-вот грозя подавиться или захлебнуться неуместным весельем. А господин Фарг замер, неверяще и вместе с тем как-то потеряно уставившись на отчаянно пытающегося не загоготать во весь голос недоросля.

– А… э-э-э… так это…

Пацан согнулся пополам и, чтобы не упасть, уткнулся носом в бок замявшемуся здоровяку, ничуть не убоявшись близости окровавленного топора. Плечи его затряслись, из-за могучей спины раздался сдавленный всхлип, потом – приглушенное хихиканье, которое очень быстро перешло в настоящий, звонкий, задорный смех.

– Ой, не могу! Фарг, ты хоть понял, что он сказал?! Что ты… ха-ха-ха… чтобы меня… и нас с тобой…

Грозный хозяин неожиданно покраснел, словно его застукали в неурочное время с хорошенькой девицей. Затем воровато оглянулся, будто искал нечаянных свидетелей своего позора, покосился за плечо, где содрогался от хохота мелкий пакостник. Непонятно качнулся от восторженного тычка в бок, а потом опустил могучие плечи.

– Ну хватит ржать-то…

– Ха-ха-ха… прости, но это выше моих сил! Ой, кем меня только не называли, – утирая слезы, простонал пацан. – Но что б подозревать этого громилу…

– Перестань, чудовище! – простонал Фарг, мученически подняв глаза к потолку. – Прекрати, ради всего святого! Не позорь перед людьми! Я ж потом до конца жизни не отмоюсь!

– Отмоешься… на улицу выйдешь, пару ведер с водой на себя опрокинешь, и все… ха-ха… с тебя всегда было, как с гуся… так что не трусь, прорвемся! Прям как в старые добрые времена!

– Да перестань! Сам им скажи!

– О чем? – неожиданно посерьезнел пацан. После чего звучно хлопнул Фарга по мощному плечу и повернулся к ничего не понимающему купцу. – Вы ошиблись, уважаемый Берторан: Фарг мне не отец. Хотя кое-что родственное у нас все-таки есть…

Фарг поперхнулся.

– Спятил?!

– Нет, – странно улыбнулся малец, обернувшись к возмущенно зашипевшему гиганту. – Просто мы с тобой слишком давно знакомы, чтобы это отрицать. Что же касается воришки, то всегда пожалуйста. Это действительно был неплохой бросок, хотя, наверное, мне просто повезло. А теперь, если не возражаете, я отсюда сбегу: стража скоро появится, а я так ее не люблю.

Малец вдруг отвесил присутствующим изящный полупоклон, подмигнул хозяину и, вытащив из дальнего угла длинный сверток, перевязанный толстой бечевкой, направился к выходу.