Архивариус очень удивился его приходу и с интересом полюбопытствовал: чьи еще дела, кроме Сонезы, ему необходимы. Митар собирался было просить Дэлинеи и Хоранта, однако сообразил: так к вечеру вся академия начнет перешептываться, что инквизитор подозревает их. А он хотел пока разобраться в хитросплетениях человеческих отношений без ложных подталкиваний и нашептываний.

В бумагах значилось, что Ивет родилась и выросла в семье аптекаря. Не особо богатого, но и не бедствующего. Старшая из пяти детей. С успехом выдержала вступительные экзамены на факультет целительства.

«И верно, про травы и зелья худо-бедно необходимое знала, что для целителя, да еще с даром – отличный задел».

Однако ниже вычитал, что магический дар ниже среднего. Тем не менее, экзаменаторы оценили ее старательность, трудолюбие и имеющиеся знания. А в характеристике записали: въедливая, упрямая, замкнутая, с амбициями…

«Тогда почему отказалась поступать на факультет травоведения? Стала бы отличным специалистом – зельеведом или ядистом… – задумался Митар. – При дворе нашла бы местечко…»

Завершив работу в архиве, направился в комнату погибшей.

Комендант – женщина седая, почтенная, уже многие сезоны дежурившая на женском этаже восточного крыла, встретила его спокойно и уверенно.

– Мы рады, что вы пришли осмотреть комнату. Она стоит опечатанная. Соседка Ивет переселилась в другую и пока не желает в нее возвращаться, однако есть менее чувствительные девушки, которые согласны переехать в просторную комнату.

– Я понял вас, мадам Коскет. Если не найду там ничего важного – позволю вынести вещи. Однако если что-то заинтересует, наложу запрет до завершения расследования.

Ответ коменданту не понравился, но она кивнула:

– Хорошо. В конце концов, важнее найти того, кто это сделал, – и, продемонстрировав нетронутые магические печати на замке, сорвала их полномочным ключом.

Светлая комната с блекло-розовыми обоями в цветочек, зеленые занавески тоже в цветах. Двухместный стол у окна, два стула, кровати, две этажерки на стенах для книг, истертые коврики, шкафчики… Половина комнаты пустовала, а вторая вроде бы жилая, но очень в идеальном состоянии.

– Что-нибудь трогали?

– Нет. Перед случившимся соседка как раз уезжала к родным и забрала с собой самое ценное, а когда вернулась, отказалась заходить в комнату. Сказала, что остальное заберет позже.

– А где она сейчас? – спросил Айтен, открывая створки бельевого шкафа. Не то чтобы ему было интересно разглядывать женские панталоны и нижние рубашки, но гардероб мог поведать о тайных вкусах и пристрастиях погибшей. Однако все платья как на подбор были хоть и добротными, но строгими и блеклыми, подобные мышиным шкуркам.

Опустился к обувной полке, осмотрел зимние башмаки – изношенные, темные и вспомнил о сестрах… Хоть и жили в деревне, и Сорея, и Нетия старались купить обувь на каблучке, с вышивкой, красивые. Как уж мать не настаивала, что в дождь измараются и потеряют вид, упрямицы выбирали яркие, а не такие тусклые сапожки…

«Сонеза не умела одеваться или намеренно старалась оставаться неприметной?» – Митар не понимал логики поступков честолюбивой, упрямой ученицы, с большим самомнением, желающей быть лучшей, дневавшей и ночевавшей в библиотеке. И при этом унизительно ходившей за блистательной троицей и сносившей насмешки. – Почему? Нравилось унижаться? Сердечная привязанность к родовитому мерзавцу? Шпионаж? Или противоестественные чувства к Дэлинее?»

Вспомнил и о необъяснимом девчоночьем пристрастии вести дневники. Открыл стол, шкафчики, осмотрел полку – чисто, причем настолько, что подобная аккуратность казалась подозрительной, искусственной.