– Это лишь ваше оправдание. Невозможно из обозленного, желчного человека сделать великодушного и сострадательного.

– Я верю! – с нажимом произнес декан…

Все больше Митар сомневался в простоте дела. Опытного следователя смущала легкость, с которой он получил доказательства и раскрыл преступление. Опытный инквизитор на горьком опыте знал, что колдуны и маги – изворотливые сволочи, любящие загребать жар чужими руками, поэтому решил не спешить и детальнее узнать обстоятельства произошедшего.

За эти дни о студиозе Вопете магистр инквизиции наслушался разного.

«Злобный, скрытный, мстительный, черствый, вырастет головорезом… Такой смог бы и убить…» – твердили, будто сговорившись и преподаватели, и ученики. Это все показалось Айтену странным:

«Как такое чудовище больше сезона продержалось в стенах академии. Все молчали, делали вид, что ничего не замечают, а потом раз – и обрушивается лавина укоров, слухов. А что? Удобно сделать крайним злобного, раздраженного мальчишку, и ударить по авторитету Ференделя…»

С каждым днем догадка, что с помощью сговора из стен магической академии пытаются выжить неугодного преподавателя, подтверждалась. А Айтену не хотелось быть слепым орудием мести. Кроме того, он жаждал покарать настоящего убийцу.

Чтобы составить окончательное мнение, после бесед и собранных сведений, намеревался наконец-то встретиться с Вопетом и припереть гаденыша к стенке. Надеялся, что изворотливый мальчишка, как обычный трус, проникнется страхом и без утайки расскажет, как провел тот злополучный день и что видел, однако первая случайная встреча переменила его планы.

Натолкнувшись на Вопета, вышедшего из кабинета декана с поникшей головой, опущенными плечами и тяжелым вздохом, инквизитор засомневался, что это тот самый Крысеныш. Решил взять еще время на раздумья перед разговором, и вот – вторая неожиданная встреча окончательно выбила из колеи.

В этот поздний вечер, увидев бесшумно крадущегося, грязного студиоза, с опаской озирающегося по сторонам, Айтен первым делом заподозрил:

«Неужели задумал что-то?» – однако смущал несчастный вид мальчишки. Почувствовав чужое присутствие, он обернулся, и инквизитор увидел… запуганного мышонка и решил, что это подходящий момент, чтобы дожать его.

Решив действовать, вышел на свет – и тут «злобный» Вопет пискнул, захлопал ресницами и упал в обморок.

Ошарашенный магистр инквизитор застыл над пугливым заморышем, не зная, что делать.

«Может, выдаст свое притворство?! – размышлял, стоя над мальчишкой. Однако спустя некоторое время все же  присел и коснулся хрупкой шеи. – Да уж! Мокрый, замерзший и действительно в обмороке!» – Решив, что лучшего момента разговорить мальчишку не будет, поборол брезгливость и перенес в комнату.

Ожидая, когда Сидерик придет в себя, подбирал нужные слова. Однако тот очнулся и посмотрел такими изумленными, широко раскрытыми глазами, что Айтен окончательно растерялся.

По службе ему часто приходилось иметь дело с изворотливыми лжецами, поэтому он научился определять обман и неискренность по глазам, но подобное преображение наблюдал впервые. Да, мальчишка юлил, отмалчивался, но не было в его сердце фальши или злобы – лишь беззащитность и страх.

 «Запугивать? Ломать? Да почесать его за ушком – сам доверчиво расскажет. Хотя, поупрямится немного», – вздохнул Митар. И теперь, следуя за Сидериком в лекарский огород, не сводил внимательного взгляда с его всклокоченного затылка, тонкой шеи, смешных ушей, примеряя собранные сведения на испуганного заморыша, шедшего впереди.