Алонзо Павези остался в Италии, чтоб добраться до Реджи-ди-Калабрии к своей семье.

– Я организовал ему проблему, в которую он погрузится с головой, вместе с крысами, что скрываются от решетки. У него не будет времени, – ответил я, открывая дверь в дом.

В нос ударил запах маминой стряпни, мой организм положительно отозвался, напоминая о том, что я должен поесть нормальную еду. Не привлекая внимание, поднимаясь сразу же в комнату, чтобы привести себя в порядок и принять душ.

Выходя из душа, в глаза бросилась совместная фотография, которую Витэлия сделала, когда мы отдыхали в Мексике. Она всегда улыбалась, даже когда слезы жгли ей глаза, моя девочка улыбалась. Целых семь лет разницы между нами, но Витэлия стояла рядом со мной, превосходя многих женщин, говоря и делая взрослые вещи. Моя жена слишком рано стала взрослой, но никогда не жаловалась на жизнь, вместо этого надевала доспехи и шла сражаться с трудностями.

Капли с волос упали на стекло фоторамки, поставив фото обратно, одевшись, спускаясь вниз.

Отец сидел в центре стола, держа на руках Эйми, восхищаясь розовыми бантиками, которые заплела мама, улыбаясь, пока Эйми что-то рассказывала ему. Лиа сидела рядом, прижавшись к брату, который поглаживал девушку по плечу в утешении. Розабелла просто сидела, уставившись в пустую тарелку, обернувшись, невзначай взглянув на меня, поджав губы.

– Папа! – Эйми заметила меня и тут же поспешила в мою сторону.

Подхватив ребенка на руки, поцеловав, натягивая улыбку.

– Mon amour. Я так сильно скучал.

– Папа, – повторяя, обнимая меня за шею. – Секрет. Один.

Она показала мне указательный палец, имитируя шепот, но все присутствующие за столом слышали.

– Поделишься с папой? – сев за стол, внимательно слушая, утопая в голубых глазах дочери.

Посмотрев на Антонио, она притянула меня за шею, чтобы рассказать:

– Конфеты.Вкусно, папа.

Мама и папа засмеялись, я покосился на Антонио, брат был инициатором подобного.

– Мими, ты не должна рассказывать все папе. Это был наш секрет. – Антонио был раздавлен детским предательством.

Лиа взглянула на брата, выгнув одну бровь, определенно это был секрет. Эйми прижалась ко мне в смущении на слова брата, я погладил ее по спине, обнимая.

– Милая, давай мы будем кушать конфеты после завтрака, хорошо? – я надеялся на сотрудничество с ребенком, которому только исполнится два.

– Ладно.

К счастью, Эйми была мирным ребенком, соглашаясь на условия, не имея функции капризничать по любой прихоти, обычно дети любят манипулировать взрослыми. Моя сестра тому пример, с годами все только усугубилось.

Джина спустилась к столу вместе с Теодоро, что-то обсуждая, расходясь в разные стороны у стола. Когда эти двое сблизились?

– Моя сладкая принцесса. Прошло десять минут, дядя хочет снова поцелуй.

Теодоро плюхнулся на стул рядом, разделяя нас с Розабеллой своим огромным накаченным телом. От него исходил запах шампуня и зубной пасты.

Эйми протянула руку, касаясь его лица, но не подняла голову с моей груди.

– Смотри в тарелку, Теодоро, – фыркнув, прижимая ребенка ближе к себе.

– Она моя, ровно столько же, сколько и твоя.

Развернувшись к столу, он посмотрел на сестру, поглаживая ее по голове. У Тео была зависимость к женщинам Конделло, когда он их видел, в нем просыпалась нежность и забота. В остальном он был безрассудным мальчишкой.

– Она моя дочь, а не пирог, который можно поделить.

Нам подали равиоли, Эйми заинтересовалась блюдом.

– Все верно. Моя племянница, – отправляя первую порцию в рот.

– Хочешь попробовать? – спросив дочь, подув на кусок.