Нет никакого шанса. Мир разваливается. Ты погибнешь. Если не сейчас от этих теней, так чуть-чуть позже вместе со всеми остальными».

Её охватила какая-то щемящая тоска. Люди подобны песчинкам в океане мироздания. Такие мелкие, незначительные. Слабые и хрупкие. Такие смертные. И эти песчинки сопротивляются неизбежному. Ещё и пытаются защитить тех, кто стоит над ними и ни в какой защите не нуждается.

По щиту прошла рябь, тени напирали. Максимус дёрнулся, и Аэтернитас с одного взгляда поняла, что он собирается делать.

— Максимус, нет! — Она схватила его за руку. — Заповедь!

— Какая заповедь, Аэ?! Будем просто смотреть, как эти твари убивают?

Аэтернитас растерялась. Она переводила взгляд с людей на Максимуса, с Максимуса на тени и обратно на людей. Она знала, как поступить правильно.

Но поступить так почему-то не могла.

Тени оказались непросты. У смертных против них не было ни единого шанса. Даже Максимус и Аэтернитас, со всей доступной Смотрителям Силой, справились не сразу.

Максимус разрывал их в клочья — они восстанавливались. Аэтернитас искала в них искру жизни, чтобы погасить, но не находила. Они не были живыми, не были мёртвыми. Алчущая пустота, да и только. Как такое уничтожишь?

Лишь когда Максимус сбросил тело и светящимся вихрем ворвался в гущу теней, когда ударил чистой Силой, лишь тогда тени пали, сожжённые изначальным пламенем.

— Кто вы такие? — потрясённо пролепетал мужчина, который создавал щит.

— Не имеет значения, — Максимус снова вернулся в тело.

— Боги, — выдохнул другой. — Боги услышали, как мы взывали к ним!

— Помогите нам!

— Остановите всё это!

— Да успокойтесь вы! — отмахнулся Максимус.

Смертные мигом замолкли.

Максимус обратился к Аэтернитас.

— Надо вывести людей в безопасное место.

— Где здесь оно, безопасное место? Эти небеса вот-вот рухнут.

— Под другие небеса, Аэтернитас.

— Ну, — она замялась, — раз мы всё равно им помогли, давай уже завершим начатое.

— Я хочу вывести не только их. Всех.

— Всех?

Максимус кивнул.

— С ума сошёл? Это не просто вмешательство! Это… Я не знаю даже, как назвать. Эфоры нас казнят!

— Ой, никого никогда не казнили, а нас вот возьмут и казнят!

— Да никто такого ещё и не делал!

— Аэтернитас, этому миру конец. Они, — Максимус указал на людей, — заперты в нём, как в клетке. Они все погибнут. Ты сможешь просто пройти мимо?

— Миры рождаются и умирают. Постоянно. Если всё время об этом думать…

— Всё время думать не надо. Подумай сейчас.

— Не знаю, Максимус, не знаю. Мне тоже жаль этот мир. Но заповедь…

— Сколько раз тебе говорил, заповедь — выдумка эфоров, чтобы держать нас в узде! Не вмешивайся, только смотри, наблюдай за чужими страданиями и радуйся, что тебя они не затронут. И главное — бойся всё время, оглядывайся. Вдруг ты что нарушил, сняв котёнка с дерева?

— Куда ты собираешься их вести? — сдалась Аэтернитас.

— В Ультим, — быстро решил Максимус. — Помнишь тот мирок, что около звезды Фуко? Он тут ближе всего, да и Фуко станет хорошим якорем для заклятия.

— Хорошо. Открыть дорогу?

— Да. Я буду держать.

Аэтернитас прикрыла глаза, сосредотачиваясь. На самом деле особой нужды в этом жесте для неё не было, но, когда она овеществляла часть себя и обретала тело, ей нравилось использовать все его возможности, даже самые незначительные.

Она представила мир, в который нужно открыть путь, окинула внутренним взором его небосвод. Увидела различимые на нём созвездия, Фуко, изливающую на него свою благодать, почувствовала дыхание мира.

Тонкая золотая ниточка, направляемая её волей, — основа для будущего пути — потянулась от Этры к Ультиму. Потом ещё одна, и ещё, и ещё.