Прикрыв глаза, позволяю себе немножко поплавать от одной эротической картинки к другой. От необходимости себя контролировать, возбуждение становится только острее.

Жесть, конечно. Большой мальчик. Девочка вот рядом ничего такая. Но я не могу её трахнуть. Она сидит и дрожит от волнения. Я даже с закрытыми глазами чувствую. И не забрать не мог. Устроиться в двадцать секретарём к руководителю такой крупной компании, как у Шалиева, это большая удача. Ей на собеседовании вряд ли сказали, что за место придётся иногда отрабатывать с охраной, но работа так сильно нужна, что Ася, сжав зубки, согласилась отдать свою девственность левому мужику.

Расплачиваюсь с таксистом. Поднимаемся с ней ко мне. Девочка спокойно реагирует на, мягко говоря, печальную обстановку старой квартиры и сумку в углу, на которую сверху накидана гора моих трусов и футболок.

— Заходи, не стесняйся. Я скоро.

Закрываюсь в ванной, прислоняюсь спиной к стене. Дёргаю ширинку, вытаскиваю из петли пуговицу и, освободив член от одежды, быстро разряжаюсь, пока не взорвался.

«Найди себе бабу, Суворов!» — рявкаю на себя.

А следом в башку лезет совершенно нелепая, категорически запрещённая в моём случае мысль:

«Да я вроде уже нашёл».

Только так не бывает, чтобы по щелчку вклинивало на ком-то.

Мы ж, блядь, не ищем лёгких путей!

Вышел, взял то, что дают. Красивая, свободная. Сосать не умеет? Научи! Чё тебе сложно?

Сложно. Потому что хочется не просто секса. Хочется с душой. Я за три с половиной года, оказывается, успел соскучиться по отношениям.

Сына верну, потом можно думать в эту сторону. Пока лесом все эти мысли. Подрочил и спать. Участь у тебя такая, Роман Батькович. Считай, что свой срок ты ещё не отмотал и на свободу не вышел.

Плеснув холодной воды в лицо и вытерев с пола следы своего позора, выхожу в комнату. Аська сидит на краю старого дивана, смотрит в тёмное окно.

— В холодильнике еда какая-то осталась, — говорю ей. — В комнате ляжешь. Там в шкафу бельё возьми. Постели себе. А я тут, на диване. Всё равно поработать ещё надо.

— А как же? — смущённо отводит взгляд.

— Секс? — ухмыляюсь. — Скажешь, что всё было. Захотят проверить, отказывайся. Имеешь право. Ты не работаешь на объекте, где нужно столь тщательное медицинское обследование.

— Меня уволят, — Ася поджимает губы и ещё упорнее смотрит в пол.

— Слушай, я точно не тот, с кем у тебя должен быть первый раз. Иди спать. Утром подумаем, как тебя от этой повинности избавить. Парень есть?

— Есть, — всхлипывает девушка. — В армии.

— Зашибись. То есть он там, а ты…

— А мне работа с такой зарплатой нужна! — топает она ногой.

— Зашибись! — повторяю я. — И поэтому надо себя непонятно кому отдать! У тебя вата в голове? Дождёшься своего парня, и всё у тебя с ним будет так, как должно быть.

— А если…

— Без «если». Спать! Не беси меня.

Смотрит несчастными глазами оленёнка Бэмби.

— Да блядь, — провожу ладонью по затылку. — Утром звонок сделаю. Попробуем решить твою проблему. И мою заодно. Уйди с глаз.

Послушно уходит в спальню. Хлопает дверцами, шуршит постельным бельём.

Ну слава яйцам. Решили.

Делаю себе чай. Снова сажусь за ноут и продолжаю по крупицам таскать из сети информацию на Шалиева.

Часа в три ночи тру усталые глаза и понимаю, что спать не выйдет. У меня в голове две пластинки. Одна заезженная. На ней Никита плачет и ждёт, когда я за ним приеду. На второй зафиксировалась короткая молния от прикосновения к Катерине. Теперь они крутятся там одновременно.

Заглядываю в спальню. Ася спит.

Нахожу старый блокнот с листами в крупную клетку. Выдираю один. Пишу ей записку: