Зато я, кажется, начинаю понимать, почему ревнивый Магомед дал Роману зелёный свет на постоянное присутствие рядом со мной. Мой новый охранник видит то, на что другие даже не пытались обратить внимание. Это не внезапно проснувшееся доверие ко мне со стороны мужа, это более тщательная слежка. И, судя по всему, Шалиеву плевать, увидит этот парень синяки на моём теле или нет.

В голове красным маячком всплывает фраза, брошенная Ромой в машине:

«Я девочек не обижаю»

Так может он изначально в курсе всего?

Боже! Я становлюсь параноидальной истеричкой. На фоне приближающихся месячных, всё обострилось в разы. Мне страшно, что они не наступят. Я пила противозачаточные и проходила осмотр, но тревога по этому поводу — моё ежемесячное, перманентное состояние.

Я не хочу от него детей! Это же на всю жизнь. Ни единого шанса на то, чтобы уйти от мужа. Потому что детей Магомед мне никогда не отдаст. Будет ещё сильнее давить и манипулировать. А кем вырастут дети при таком отце? Он всегда твердил, что сына воспитывать мне не даст. То есть, я буду вынуждена наблюдать, как из моего ребёнка делают ещё одно чудовище.

— Катерина? — Роман в пару больших, резких шагов оказывается рядом.

— Зачем мне к врачу? — делаю вид, что не понимаю, о чём он.

— Ты бледная, — говорит очень тихо, чтобы даже случайно подувший ветер не донёс его наглое «ты» до чужих ушей. — С руками что?

— Ничего, — я даже улыбаюсь. Надрессированная девочка. Надо всегда держать лицо. — Всё хорошо. Пойдёмте, — подчёркнуто возвращаю его на нужную дистанцию, — я покажу вам дом.

8. Глава 8

Катерина

Обычные люди, попадая в дом Магомеда, смотрят по сторонам с удивлением, восхищением или завистью. Даже мои родители, когда впервые сюда попали, не смогли удержать в себе эти простые эмоции. Здесь всё кричит о статусе владельца и его финансовом положении. Без вычурности, современно, стильно, дорого.

Рома же ходит по первому этажу с непроницаемым выражением лица. Только иногда задумчиво хмурит брови и всё время что-то вбивает в свой смартфон. Его интересует, как открываются окна, есть ли противопожарная сигнализация, обычная сигнализация, как выстроена внутри система видеонаблюдения.

Камеры в доме следят за главным входом и персоналом, ещё одна есть в кабинете Магомеда, но там она включается им при необходимости. В остальном хотя бы здесь за мной нет такого тотального контроля.

Доходим до нашей с мужем спальни. Роман кладёт ладонь на дверную ручку, застывает, словно пытаясь там что-то услышать или увидеть прямо через дверь. Хмыкает. Убирает руку и проходит до конца коридора, чтобы выглянуть в ещё одно окно.

— Вы так удивлённо сопите, — смеётся наглый гад, снова дистанцируясь через обращение на «вы». — Мне показалось, вы не хотите, чтобы я туда входил, — уже серьёзно отвечает на мой невысказанный вопрос. Действительно, удивление и, наверное, последующее за ним облегчение. Там не убрано, и ему точно не надо видеть моё порванное бельё.

Рома напоминает мне матёрого, уверенного в себе волка, пришедшего осмотреть территорию. Он прислушивается, принюхивается. Каким-то внутренним радаром очень точно ловит мои эмоции. Мне начинает казаться, что у мужчин есть специальная настройка, помогающая им определять женские страхи. Именно их Роман и Магомед отслеживают на «ура». Только реагируют по-разному. Мужа это заводит настолько, что он забывает о тормозах, а Роман… Его реакции мне пока непонятны.

— Когда человек волнуется, первое, что его выдаёт, это дыхание, — решает пояснить он. — Я вас не видел, но зато отлично слышал. И то, как изменился темп ходьбы. Вы держались на расстоянии, но чем ближе мы подходили к спальне, тем ближе вы оказывались ко мне. Если бы не попытка себя контролировать, врезались бы мне в спину. Чтобы не заставлять вас нервничать, решил не посягать на личное. Я знаю, что там есть балкон. Остальное меня не касается. Благодарю за экскурсию, — смотрит время в телефоне. — Нам часа через полтора надо выезжать. Магомед настоятельно просил не опаздывать.