– Двадцать. Ноль один... 

Артём перебил меня на полуслове:

– Одна тысяча девятьсот девяносто пять? 

– Откуда ты знаешь дату моего рождения?

– Сядь в кресло! – не ответил. Рявкнул, как цепной пёс и указал дулом пистолета в сторону кресла. 

Я послушалась. На ватных ногах поплелась к креслу и уселась на мягкое сиденье, не ощущая собственного тела. Мужчина принялся рыскать в кипе бумаг. Одни – просматривал, другие – швырял на пол, почти не глядя. Он искал то, что никогда в жизни не нашёл бы. Я знала об этом, но молчала, ликуя своей дальновидности. 

– Где документы? – спросил, спустя пять минут поисков.

– Какие? 

– Дурой не притворяйся. Тебе это не идёт.

– Это был комплимент? – фыркнула я, оскалившись в кривой ухмылке.

– Предупреждение. Где?

– Понятия не имею, – пожала плечами.

Только успела сказать, как в нескольких сантиметрах от моего лица пролетела пуля и застряла в стене. По спине побежал ледяной пот. 

– Следующая будет немного правее. На десять сантиметров. Точно в лоб, – сухо произнес, направляясь в мою сторону.

– Так давай! – вскрикнула я, понимая, что ни за что не покажу своего страха, как и не расскажу то, что он хочет. – Стреляй. Я же это и просила. Забыл?

– Провоцируешь?

– Нет. Предупреждаю. Если ты меня убьешь, то только сделаешь одолжение.

Он не ответил. Спрятал пистолет за пояс. Поправил чёрный пиджак и, потянувшись к своему мобильному телефону, ушёл в другую комнату. Я сняла с себя туфли. Подошла к сейфу, достала оттуда пачку денег, перемотанные резинкой, и сунув банкноты в лифчик, направилась к выходу. Обернулась. Тишина. Опустила руку на замок, повернула его против часовой стрелки и, когда дверь распахнулась, рванула вперёд. Поднялась по лестнице на самый верхний этаж и, затаив дыхание, принялась ждать. Я знала, что он побежит за мной. Знала, что далеко уйти не смогу. Убежать от такого, как он – трудно. Почти невыполнимо, но я попыталась.

Я постучала в первую попавшуюся дверь и, когда она открылась, вымученно улыбнулась, говоря на ломаном английском:

– Sorry, but i need...

Высокий, тучный француз удивлённо повёл бровями, окидывая меня изучающим взглядом с головы до ног. Я повторила свою просьбу, но он ничего не понял. 

Чёрт... За полгода жизни в Париже я так и не выучила национальный язык!

– Куда же ты бежишь, малышка? – послышалось за моей спиной.

На плечо опустилась теплая ладонь и я вздрогнула, ощущая, как перед глазами плывёт тот самый тучный француз.

Он догнал меня, чтобы его черти сожрали на смертельном одре! Больно схватил за руку и, извинившись перед мужчиной на французском языке, повел по лестнице вниз. Каждая ступенька давалась мне с большим трудом. Я не шагала по бетону, нет. Ступала по разбитым стёклам или же колючей проволоке. На бицепсе сжимались тиски пальцев, а к пояснице был приставлен холодный металл.

– Ещё раз надумаешь сбежать, я накачаю тебя транквилизаторами, – лязгнул его голос, когда мы, оказавшись в моих апартаментах, захлопнули за собой входную дверь.

– Не надо, – пошевелила пересохшими губами.

– Вера, не делай глупости. Не заставляй меня причинять тебе боль.

– То есть, до этого ты был мягким?

– Старался, – обронил ровным тоном. – Планы поменялись. Иди. Собери свою одежду. Мы возвращаемся в гостиницу.

8. 7

7

Я сгребала с полок шкафа свою одежду, а он стоял за моей спиной, не издавая звука. Я знала, что он наблюдал. Чувствовала его тяжелый взгляд, скользящий от макушки и до самых пят. Мне было страшно. Очень боялась. Человек без эмоций  гораздо опаснее любого другого. Непредсказуем. Непрочитанная книга. Неизведанный космос. Загадка, ребус, который я никак не могла решить.