— Тогда тем более идем.

Открыв портал посреди моей комнаты, она пригласила меня пройти в воронку первой. Ступила и тут же испытала ни с чем не сравнимое чувство удовольствия от сжатия и встряхивания желудка и всего его отсутствующего содержимого, потому и попросила жалостно по прилете:

— А может, мы вначале поедим?

— Что, доченька, уже жор напал? — произнесла она с упреком, притом стараясь не повышать голос.

— Да я не ела больше суток! — протянула еще более жалостливо, используя весь свой актерский талант на максимум.

— Вот у ведьмы и поешь, наверное. Мы почти пришли. — Орсиния величественно кивнула в сторону домика, ютившегося у крепостной стены нашего замка, причем с внутренней ее стороны.

Я же не удержалась от комментария:

— Вот так чудо, сколько здесь жила, ни разу не видела.

— И не увидела бы, если б доча не навела, — проворчала какая-то старуха, выйдя на порог. Постойте, она сказала доча? Моя мама, что ли? Так ведь бабушка же у меня была… Так-с, сейчас бы вспомнить.

— Не хотела тебе говорить, но придется, — сообщила матушка, буквально впихивая в гостеприимно распахнутую дверь, а очутившись внутри, она как будто бы и вовсе ниже стала и даже сгорбилась немного.

— Ну что, привела-таки внучу мою. Раньше надобно было! — проворчала старуха, стуча ладошкой по столу. На что матушка ей ответила возмущенно:

— Да как бы я это от приставленного стража скрыла и тем более от вездесущих Кое Доенов?

— А придумала бы оправдание, сама же успешно скрываесся, когда срок приходит ворожить, — проворчала бабуля, поворачиваясь наконец ко мне со словами:

— Жвана Хитрая я, Тирочка, давненько тебя в гости ждала, чуяло мое сердце, маесся ты от раздумий горьких.

— Да… Не таких уж и горьких, — проворчала мать и бесцеремонно села на отодвинутый магией стул. — Чудом перед мужем себя не выдала, как узнала подробности да детали похождения Тиры.

Я от удивления даже рот открыла. Вот всего ожидала и ничему бы не удивилась. Однако во всем безупречная матушка на моих глазах вдруг превратилась в самую обычную сутулую женщину, дочку ведьмы к тому же. Нет, безусловно, любить от этого я ее меньше не стала и даже больше. Вот только обида за самый настоящий обман и подлог рвалась наружу. И ведьма это заметила, успокаивая заранее:

— Ну-ну, не обижайся ты на мать свою. То моя была идея, сосватать ее за королевича, и вона результат.

— Да уж. Услужила. — Орсиния обхватила лицо ладонями, скрывая отразившуюся на челе усталость, и закрыла глаза, блаженствуя от временной передышки.

— Так зачем пожаловала? — вопросила Жвана, обратившись в этот раз к своей дочери.

Да уж. Сколько ни учила генеалогическое древо, а все без толку оказалось, ибо большая часть венценосных родственников как раз обреталась по материнской линии. В которую, судя по ученым трактатам архивариусов, затесались даже эльфийские предки. Выходит, это все ложь? Правда, услышав следующие мамины слова, и вовсе со злобы чуть не пнула стоящий рядом стул, да только ноги свои пожалела.

— А проверь-ка ты Аитирель на будущее потомство, а?

— Тьфу-ты ну-ты. — Сплюнув в угол, ведьма воззрилась на меня с неодобрением. — Таки учудила, да?

Вместо меня ответила матушка, вещая, чуть ли не лежа головой на столе.

— Даже более тебе скажу, добралась до Кааргды и прошла инициацию.

На что ведьма с улыбкой погладила дочь по голове и подмигнула мне со словами:

— Вот так-так. Ха, Синька, все равно вряд ли тебя переплюнет.

— Ма, вот только давай без сокращений, привыкну же, — проворчала королева, поднимаясь со стула, и вытянулась по струнке, снова превращаясь в идеальную женщину: душевную и лучисто улыбающуюся всем подряд, точнее — мне и бабушке Жване.