Это было просто сказочно. Даже мой покойный муж, несмотря на свой темперамент, не смог бы столько продержаться.

Тело сладко ноет, помня ласки любовника, и я падаю навзничь, зажмурив глаза. Боже, Сашка… Что ты вытворяла… Как же осмелиться взглянуть на Пашу?

Хлопает дверь, я вскакиваю, но схватить пеньюар со спинки кресла не успеваю. Мужчина появляется на пороге, на ходу вытирая волосы, и мне выпадает возможность еще раз полюбоваться великолепной фигурой Майского.

На гладкой загорелой коже блестит россыпь капель, литые мышцы плеч перекатываются при малейшем движении, и хочется снова коснуться тугих выпуклостей на плоском животе. Он не стесняется наготы, на нем нет даже полотенца, и я не в силах оторвать глаз от нижней части его тела.

Пенис красивой формы, темный, под стать хозяину — столь же привлекательный и мощный, а ведь сейчас он в спокойном состоянии. Во рту накапливается слюна, и я прочищаю горло, с трудом отвернувшись. Павел подхватывает свою одежду.

— Доброе утро! — бросает на меня взгляд, натягивает боксеры. — я не хотел тебя будить, думал, немного похозяйничаю и приготовлю кофе, пока ты спишь.

— Ты не знаешь, какой я предпочитаю кофе по утрам, — поддразниваю, смущаясь, что стою перед ним в чем мать родила, но всё же не прикрываюсь руками, изображая раскованность.

— Я о тебе многого не знаю, но это дело времени.

Звучит зловеще. Надеваю пеньюар, Павел приближается, попутно смотрит на дисплей телефона, и с досадой морщится. Уж не Ольга ли звонила, пока мы спали? Или вечером, когда яростно сражались друг с другом на полу в гостиной?

— Когда уже можно определить беременность?

Наши глаза встречаются.

— Недели через две — три, наверное… Я точно не знаю. — тихо говорю, затягивая пояс. — позвоню Ольховской, спрошу, когда приехать для сдачи анализов.

Он кивает, запускает пальцы в мои спутанные волосы и подносит к лицу. Рука его скользит по моей попке, сжимает, и притягивает меня вплотную. Ощущаю, как в живот упирается его стержень, Паша подается ко мне теснее, и с его губ слетает чуть слышный хриплый стон. Во всём этом столько интимного откровения, что меня пробирает дрожь.

— Я знаю, что контракт не дает нам право вмешиваться в личное пространство… — осторожно начинаю, главным образом затем, чтобы избежать новой вспышки страсти, и упираю ладошки в грудь Паши. — но…

— Но? — подсказывает он, уткнувшись носом в мою шею, — договаривай.

— Расскажи мне о Диане.

Сама не понимаю, для чего вдруг поднимаю эту тему. Просто история с Дианой, именем которой меня называли два человека, не дает покоя. Ненавижу загадки, я должна услышать правду. Ведь это не совпадение, если я действительно так похожа на неё, значит, мое любопытство оправдано!

На лице Павла отражается растерянность, он убирает руки с моей талии, и надевает рубашку. Я выжидающе смотрю на него.

— Она была молей первой женой. — произносит нехотя, не глядя в мою сторону, пальцы торопливо застегивают пуговки. — мы прожили вместе полтора года, а потом случилась авария, и она погибла.

Чувствую, как между лопаток скатывается холодный пот.

— Опознать тело не смогли, сильно обгорело при взрыве. Она не сумела выбраться из машины, по версии следствия, задохнулась выхлопными газами, сказали, что скончалась уже без сознания. Очевидцев ДТП не было, Диана ехала загород, к родителям, шел снег, дорога заледенела. Не справилась с управлением, врезалась в столб. Нашли ее только утром, вернее, обугленные останки трупа в покореженной груде металла.

— Извини, я не хотела ворошить твою рану… — сипло выдавливаю, что-то больно сжимает грудь, и трудно дышать. — почему не опознали? Разве…