— Не знаю, — пожимаю плечами, и мы ровняемся с Егором. — Эй, что-то случилось? — обращаюсь к нему, увидев на его лице гримасу боли.

— На ногу не так встал, — тянет, сжав зубы от боли.

И это иглой вины ударяется во мне. Ведь именно из-за меня он эту ногу и сломал. Я тогда бежала спасать свою подругу от домогателя и, вбежав, треснула мужчину по голове сумкой. Он вырубился. А когда я решила, что надо ему больше воздуха предоставить, то случайно уронила швейную машинку ему на ногу. Вот она и сломалась.

— Прости, — виновато шепчу мужчине. — У меня обезболивающее есть. Дать?

— Ага, — мычит. — Дай, пожалуйста.

И я залезаю в свою сумку, доставая таблетки, которые мне врач прописал, чтобы хоть немного облегчить зубную боль. Но эти пилюли от любой боли помогают.

Протягиваю ему таблетки и воду. И вместе с Фёдором Семёновичем наблюдаем за тем, как он их выпивает.

— А ты чего один? — спрашиваю, пряча воду в сумку. — Где водитель или братья? Почему тебя в таком состоянии одного оставили?

— Водителя у меня похитили вместе с девушкой. И знаешь кто? Мой брат! — зло рычит. — Поэтому я один и даже не знаю, как добраться. Если через минуту не вернутся, пойду в академию и попрошу Вадима меня отвезти.

— Егор Данилович, — в нашу сторону бежит водитель Громовых, явно запыхавшийся. — Он угнал вашу машину! И меня выгнал! Сказал на такси ехать!

— Ненавижу! — шепчет Егор, сжав кулаки. И ещё громче выкрикивает. — Ненавижу!

— Я уже такси вызвал, — произносит мужчина, поравнявшись с нами.

— Уволен! — кричит на него Громов. — Как ты посмел послушать его, когда тебя мне отдали?! Ты мой водитель или его?! Отвечай!

— Ваш…

— Сара, — Егор оборачивается ко мне и решительно просит: — Поехали со мной? Ко мне? Сейчас?!

— З-зачем? Вашего брата бить? — натягиваю улыбку. — Пожалуй, откажусь.

— Специально бить не надо! Просто как-нибудь в своём стиле покалечишь его! Две ноги сломаешь! И руки! И челюсть! И…

— Прекрати! — останавливаю его, чувствуя обиду за его слова.

«В моём стиле» покалечу. Я что это намеренно делаю?! Зачем он так со мной? Мне и так больно оттого, что я люблю его, а он меня — нет…

— Так поедешь или нет? — повторяет вопрос.

— Я Фёдора Семёновича отвезти должна, — отвечаю, указав на преподавателя. — Он плохо себя чувствует.

— Да я сам дойду, — заговаривает Фёдор Семёнович. — Ты уж лучше нашему больному помоги.

— Я вас провожу, — вызывается водитель Егора. — Всё равно заняться мне уже нечем. Уволили ведь.

— Ну и отлично! Отведёшь и так и быть, прощу! — восклицает Громов, взяв меня за руку. — Пошли! — и тянет меня к парковке, где такси обычно останавливаются.

— Зачем я тебе, Егор? — тихо спрашиваю его, идя с ним рядом. — Сам бы поехал.

— Сам я глупостей натворю.

— А со мной нет? — с вызовом спрашиваю.

— Нет, — мотает головой. — Ты действуешь на меня странно. Рядом с тобой я всегда забываю о проблемах и смеяться хочу. Ты странный, непонятный феномен для меня, Картотьян.

— Звучит как комплимент.

— Только не придумывай себе ничего, — отвечает без капли улыбки. — Просто ты смешная и… с тобой вечно что-то случается. За этим интересно наблюдать.

— Как за зверушкой в зоопарке, — вздыхаю, но он этого не слышит.

Егор. Четыре года назад…

— Картошку жарить умеешь? — спрашиваю Сару, запустив её в свою квартиру.

Ехать к родителям после случившегося не хотелось, поэтому я вернулся туда, где мне всегда хорошо. В свою берлогу, в которую баб не пускаю. Но Вику бы пустил…

И Сару запустил. Но она просто… Просто она мне сейчас нужна.

— Ну… вроде как умею, — тянет она и идёт за мной на кухню. — Ну я попробую. Хорошо?