Кэсси невольно расхохоталась.

Адам, явно довольный, что рассмешил любимую, взял ее руки в свои.

– Ты клево сообразила с Инструментами. Как додумалась?

– Не знаю. Странно получилось. Оно само пришло из ниоткуда.

– Не ниоткуда, а отсюда, – Адам прижал руку к ее сердцу. – Потому тебя и выбрали лидером. Кэсси, ты особенная. Просто привыкни к этому.

Никогда еще Кэсси так не радовалась, что Адам на ее стороне. Конечно, сначала он согласился с Дианой, но в конце концов поддержал ее, Кэсси, и только это имело значение. Она потянулась, чтобы поцеловать любимые губы – уж это ей никогда не приедалось. Адам принял этот прощальный поцелуй слишком близко к сердцу и решительным движением отстегнул ремень безопасности.

– Не сейчас, милый. Свет в доме горит, а значит, на нас может смотреть мама.

Адам сделал глаза котика из «Шрека».

– Любовь моя, однажды тебе станет все равно, что думают окружающие.

Она последний раз поцеловала его в щеку и побежала в дом, боясь передумать.

Мама сидела за массивным столом из красного дерева. Комнату заливал мягкий желтый свет; Кэсси не уставала благодарить покойного деда, сделавшего в доме такое чудесное освещение. Золотистые стены поблекли и потеряли бы половину своего шарма, окажись они под безжалостными лучами современных галогеновых ламп.

Мама подняла голову и улыбнулась. Видимо, она все же не наблюдала за ними из окна.

– А я и не ждала тебя так рано. Ты мне поможешь?

На столе валялись скрученные полоски разноцветной бумаги.

– Что это у тебя?

– Это цветочки. Украшение для весеннего фестиваля. Вызвалась их делать, сама не знаю почему. Теперь вот, смотри, конца и края этому не видно.

После маминой долгой болезни, после бесконечных целебных отваров и притирок от тети Констанс, было приятно видеть маму, окунувшуюся с головой в такую непосильную работу, как изготовление бумажных цветочков. А еще лучше было то, что она потихоньку вливалась в жизнь городка. Кэсси хотелось, чтобы мама чувствовала себя здесь как дома, чтобы у нее появились друзья, особенно теперь, когда бабушки не стало.

– С чего начинать? – Кэсси подсела за стол и принялась мастерить нарциссы из желтой и зеленой бумаги. Монотонно повторяя одни и те же действия, она вдруг подумала: а ведь должен же быть магический способ сделать все это гораздо быстрее. Впрочем, такое счастье, что мама опять рядом! На радостях героиня готова была делать эти несчастные цветы хоть всю ночь.

– Ну а как у нас с Адамом? – лукаво поинтересовалась мама.

Кэсси почувствовала, что краснеет.

– Ничего, нормально.

– А друзья твои как?

– Тоже неплохо.

Мама отложила цветочек из серебристой бумаги и заглянула Кэсси в лицо.

– Ты знаешь, я так тобой горжусь! Ты так быстро оправилась от…

– От потрясения?

– Да, от потрясения, – мама попыталась улыбнуться.

Кэсси колебалась лишь мгновение, но это не ускользнуло от материнского ока.

– Что-то ведь не так. Что случилось?

У Кэсси засосало под ложечкой. Вообще-то она наслаждалась тихим вечером и не хотела ничего менять, но мама, казалось, впервые за все время настроилась на откровенный разговор. Наверно, с этого разговора в их отношениях с мамой начнется новый этап. Должно быть, это они и празднуют сегодня. Вот для чего все это бумажное великолепие.

Кэсси глубоко вздохнула и посмотрела матери в глаза:

– Я думала об отце, – сказала она.

Маму словно ударили. На лице ее заиграли желваки, и, чтобы успокоиться, она сделала большой глоток чая. Чашка в ее руках дрожала, и опечаленная героиня немедленно пожалела о том, что подняла эту тему. Однако, когда мама отставила кружку, казалось, она уже справилась с потрясением. Ну или притворилась, что справилась.