Когда раздался звонок, Эйра не сразу поняла, откуда он. Каждая комната привата оборудована «тревожной кнопкой», но пользовались ей очень редко. Мелкие проблемы обычно решали дежурные сабы. Администратора вызывали, как правило, при грубых нарушениях правил клуба или конфликте интересов.

Едва Эйра сообразила, что звонят из привата, где уединились Мэт и Дора, стало страшно. «Убью засранца! – промелькнуло в голове. – Что он еще натворил?! Кроме того, что сунулся, куда не следует…»

- Ничего особенного не произошло, - сказала Дора, взглянув на Эйру. – Но я впервые не знаю, что делать. Ты уверена, что Мэт – нижний?

Плохо, когда эмоции отражаются на лице. Если заметила Дора, заметит и Матвей. Кстати, где он?

- Лично не проверяла, но результат собеседования хороший. И рекомендации тоже, - уклончиво ответила Эйра. – А что случилось?

- Ничего, - вздохнула Дора. – В том то и дело, что ни-че-го. Мэт ведет себя странно, болевой порог низкий. И, главное, никакого взаимодействия нет. Я его не чувствую, а он – меня.

- Он не обучен…

- По-моему, он бесперспективен. Я даже отшлепать его толком не смогла. В ванной он, умывается. А я на грани топдропа.

Дора определенно капризничала. Имела право, это косяк Эйры. Нижние в ее клубе не всегда вели себя безупречно, однако ванили среди них не было.

- Я разберусь, - сказала Эйра решительно. – Приношу искренние извинения, Дора. Тебе необязательно продолжать, возвращайся в зал. А я поговорю с Мэтом.

- Дан – хороший администратор, но без тебя здесь бардак, - неожиданно пожаловалась Дора. – Раньше ты таких ошибок не допускала.

Эйре пришлось проглотить этот упрек. Отчасти Дора права, она забросила дела клуба, посвятив себя детям. Но ведь так правильно. А ванильный мальчик здесь больше не появится.

Эйра не стала ждать, когда Матвей выйдет из ванной комнаты, не стала стучать. Сквозь шум воды она слышала и сдавленные рыдания. У мальчишки определенно истерика. Особенно, если его… отшлепали.

Лекарство немного помогло, а стыд и вовсе привел его в чувство. Эйра понимала, как непросто Матвею стоять перед ней обнаженным, поротым и заплаканным. Это она из упрямства зовет его мальчишкой и засранцем, но он все же мужчина…

Нижний на коленях или в любой другой унизительной позе всегда остается мужчиной, сильным и уверенным в себе. Он так же, как и все мужчины, стыдится слез и ненавидит себя за слабость. А Матвей дезориентирован и не понимает, что его естественное поведение намного приятнее притворства.

- Зачем тебе это? – вздохнула Эйра, когда он заключил ее в объятия.

Она искренне недоумевала, для чего молодому, красивому и, наверняка, успешному парню тратить время на женщину в возрасте, к тому же, с особенными потребностями. Но никак не ожидала услышать то, что услышала.

- Затем, что я люблю тебя, - выдохнул Матвей.

- Что?!

- Люблю, - упрямо повторил он, отстранившись. И, помолчав, добавил: - Других объяснений у меня нет.

Только этого не хватало! И что такого она сделала два года назад, что его до сих пор кроет влюбленностью?

- Нет никакой любви, - проворчала Эйра. – Глупости все это. Ты умылся? Пойдем в комнату, оденешься. Дора ушла.

- А потом мы поговорим? – нахмурился Матвей.

- Потом ты поедешь домой и будешь лечить зад! – рыкнула Эйра. – И заодно думать над своим поведением. Если захочешь, позвони через неделю. Я назначу встречу и выслушаю… весь твой бред.

Он насупился, но возражений не последовало. Есть ли шанс, что остынет через неделю? Сомнительно. Для этого засранца и два года – не срок.

- А как лечить? – Матвей оглянулся через плечо. – Разве надо? Само не пройдет?