Убрав волосы в хвост, она умылась и снова взглянула на свое отражение в зеркале. «Что это было сегодня? Она впервые почти нормально говорила со своим врагом и практически его не боялась». Стоило признать, Александра вполне можно было вытерпеть, не будь он таким заносчивым и высокомерным, и не считай он ее своей собственностью. «С ума сойти, он каждый раз говорил о ней, словно о какой-то вещи, неодушевленном предмете!»

– Он обломает зубы, пытаясь подчинить меня! – Подмигнула Майя своему отражению, выключив воду.

И вдруг в памяти снова отчетливо встала картинка с огнем: то, как пламя появилось на кончиках пальцев и ладонях Александра. Она будоражила ее сознание. Он испепелит ее, если пожелает, и никто не посмеет броситься на ее защиту. Вот кем был Александр Эрлинг – наследником главенствующего рода, чья власть над эттом была безгранична. И это ему было прекрасно известно.

– Папа? – Позвала Майя, выйдя из ванной и снова услышав шум внизу.

Она спустилась в гостиную. В полутьме громко работал телевизор. Майя направилась к дивану, чтобы взять пульт и сделать потише, но вскрикнула от неожиданности, когда к ней с кресла спрыгнул кот.

– Ох, Готтфрид… – Выдохнула она. – Это ты шумел? – Майя опустилась на корточки и погладила черного мейнкуна. – Ты меня напугал.

И тут снова отчетливо услышала какой-то шум, доносящийся из прихожей.

– Подожди-ка, – Майя почесала кота за ушком и встала. – Папа? Это ты? – Она направилась в коридор. – Пап?

И вздрогнула, обнаружив его возле входной двери, запирающим на замок дверь, ведущую в подвал. В прихожей было темно, но отец, почему-то, не спешил включать свет.

– Папа?.. – Она пыталась разглядеть его лицо.

– Майя, почему ты еще не спишь? – Бросил он мрачно, даже не обернувшись.

– Разве ты… не должен сделать мне инъекцию?

– Точно. – Устало выдохнул он. Спрятал ключ в карман, сбросил ботинки и быстро прошел мимо нее к ванной на первом этаже. – Пять минут. Дай мне пять минут.

– Х-хорошо. – Ответила она, наблюдая, как за ним закрывается дверь.

Хаберга трясло. Дрожащими руками в раковине он пытался застирать пятно на рубашке, но очень быстро понял, что пятен много – ткань обильно пропиталась кровью парня в разных местах. Он зажмурился, затем открыл глаза: вся раковина была в розовых разводах, а пятна на рубашке стали бурыми от воды, но не собирались исчезать.

Хассе приказал себе успокоиться, но его руки отказывались слушаться – они мелко дрожали. Проще было выкинуть рубашку, чем пытаться отстирывать. Он опустил взгляд, чтобы осмотреть себя. Майка, брюки, даже носки – все было в пятнах крови. От всей этой одежды ему предстояло избавиться. «Боже, а что же тогда с задним сиденьем моего Вольво?» – Хассе беззвучно выругался и стиснул зубы.

Он попытался сопоставить в голове отдельные части пазла в единую картину. «Кто-то убивает таких, как мы. Трое Теней погибли от удара в сердце. Двое из них – Линда и Карл, первые жертвы преступлений, которые полицейские посчитали ритуальными, восстали с чьей-то помощью из мертвых и переродились во что-то столь ужасное, что даже вспоминать страшно. Они явились поздним вечером в клинику для того, чтобы забрать тело третьего – Петтера, и его явно ждала та же участь».

Хассе было интересно, как отреагирует Совет на известие о том, что тела погребенных обнаружили растерзанными в морге клиники? Будет ли предпринимать что-то? Поднимется ли шум?

Он снял одежду и кепку, завернул все в рубашку и спрятал под ванну. Облачившись в халат, Хассе наспех умылся и надел очки. Он нахмурился, обнаружив несколько капель крови на их стеклах. Снял, протер и вернул на нос. Хотел бы он быть уверен, что не совершает ошибку, но, к сожалению, когда доверяешься интуиции, голос разума затихает.