- Все уже украдено до нас, - автоматически выдала я расхожую цитату. - Нотариус упоминал дарственную? Серьезно?

- Да. Но ты уже была в астрале, как я понял.

- Видимо, да.

Я листнула документ до конца и отдала Мирону телефон. Он неодобрительно причмокнул.

- Ты не читала, Кристин.

- Я ни черта все равно не понимаю в таких документах. Да и не люблю, если честно. Разве мог Степа что-то подарить без моего согласия? Галерея, конечно, записана на него, но я его жена.

- О, наконец, ты начала шевелить мозгами. Конечно, он не мог ничего отписать без твоего разрешения.

Хотелось орать и метать посуду, но я продолжала оцепенело сидеть и тихо спрашивать:

- Тогда как..? Как тебе досталась моя галерея не через мой труп, Мирон?

- Ты подписывала какие-нибудь бумаги, не глядя?

Я прикрыла глаза рукой. Мирон быстро сделал выводы.

- Понятно. У него была твоя подпись. Или доверенность? Я не помню точно. У меня тоже острая аллергия на бумажки и юридический язык. Степа уверял, что все уладил. Я думал, вторая половина остается у тебя.

- А на деле оказалось, что такую же дарственную он оформил Наташе и детям. Потрясающе.

- Очень похоже на то.

Мирон взял чашку и запил очередной укус бутерброда. Как будто мы обсуждали не дело всей моей жизни, а какую-нибудь дурацкую вазу или диван.

Я окончательно вышла из себя. Взяла паузу, чтобы успокоиться, но наглый Мирон с чашечкой чая из моего любимого сервиза похерил медитацию.

- Мне жаль, Крис, - сказал он без капли сочувствия в голосе.

- В жопу свою жалость засунь. Вместе с доверенностями и дарственными. И проваливай из моего дома.

Я встала и указала пальцем на дверь, притопнула ногой.

- Хотя бы отсюда я могу выгнать и тебя, и ее. Спасибо Степану, мать его, Борисовичу за щедрость.

Мир аккуратно поставил чашку на столик, встал со мной рядом и надавил на руку-стрелку, чтобы я ее опустила.

- Вот на этом месте я и хочу сделать тебе предложение, Крис. Стоя и торжественно, раз уж ты вскочила как ошпаренная.

- Какое еще предложение? - продолжала я орать на него. - Руки и сердца? Свари из них суп. Сколько можно надо мной издеваться, Мирон?

- Я хочу помочь тебе, - проговорил Мир и взял меня за плечи.

- Мне не нужна твоя помощь. Я подам в суд и заберу себе галерею. Ты не имеешь права… И она - тоже. Степа обманул меня. Я докажу…

Я попыталась стряхнуть его руки, но он держал крепко.

- Давай, Крис, успокойся. Ты не дура. Сама должна понимать, что я охренел не меньше твоего. Ты хоть знала о его детях заранее.

- Так себе преимущество, - рассмеялась я. - Пожалуйста, Мир, уходи.

- Уйду. Но скажу тебе сначала, что собирался, - он встряхнул меня, чтобы обратить внимание. - Я отдам тебе свою долю галереи, Кристин.

Я замерла. Такого поворота от Мирона не ожидала.

Он усадил меня обратно на диван и продолжил. Разумеется, дарить просто так он ничего не собирался. Это его братец раздавал наше направо и налево.

- Я не хочу суда, - начал объяснять Мирон. - Тебе придется доказать, что мой брат был мошенником или сумасшедшим. Знаю, что именно так ты о нем сейчас и думаешь, но тебе самой процесс может выйти боком.

- Это каким же боком он мне выйдет?

- Наташа может подать встречный иск и отсудить часть дома. Если делить, так сказать, поровну, то это очень даже реально. У нее двое детей, а ты одна. Меня после завещания тоже не стоит вычитать из дележки. Я молчу о нервотрепке и затратах. И нашей фамилии, которую смешают с грязью в прессе и обществе.

- Давно ли тебе не все равно на прессу и общество? - спросила я с усмешкой.

- С тех пор, как умер мой брат.