– Не помню, – защищался пьянчуга.

– Ничего, в камере вспомнишь, – привычно поморщился Прудников.

И толкнул пьянчугу к городовому.

– Забирай его.

– Погодите, – сказал я, – нет смысла терять время. Предлагаю договориться. Вы рассказываете нам, где нашли цепочку, а мы вас отпускаем.

Пьянчуга недоверчиво посмотрел на меня.

– Здесь рядом ограбили ювелирную лавку, – объяснил я. – Мы уже знаем приметы грабителей, так что обмануть нас вы не сможете. Но за помощь следствию мы вас отблагодарим. Вы даже сможете оставить себе эти деньги.

Я кивнул на золотые монеты.

– Так не полагается, Александр Васильевич, – возразил Прудников.

– Ничего страшного, – улыбнулся я. – Если что, я возмещу убытки, и никто об этом не узнает.

– В самом деле отпустите? – уточнил пьянчуга.

– Даю слово, – кивнул я. – Показывайте, где вы нашли цепочку.

– Да вот здесь, возле люка, – пьянчуга показал куда-то в центр двора.

Я посмотрел туда, и среди вытертой брусчатки заметил темное пятно чугунной крышки.

– Вот туда они полезли, – хрипло сказал бродяга. – Я из кустов все видел. А как они в люк юркнули, я подошел посмотреть. Вижу, цепочка блестит. Ну, я ее и подобрал.

– Так вы видели грабителей? – улыбнулся я. – Можете их описать?

– Их четверо было, – сказал пьянчуга, – и все с мешками, махонькие такие.

Он показал ладонью рост грабителей.

– Но ловкие, как обезьяны. Крышку откинули и нырк туда, а потом люк за собой закрыли.

Я торжествующе посмотрел на Прудникова.

– Вот вам и свидетель, Степан Богданович.

– Это еще ни о чем не говорит, – поморщился Прудников. – Да и где мы теперь будем их искать? Это же городская канализация, Александр Васильевич. Она тянется под всей Столицей.

– Нужно спуститься в люк и все там осмотреть, – сказал я. – Внизу могут найтись какие-нибудь следы.

– Меня-то отпустите, – напомнил о себе пьянчуга. – Я же вам все рассказал.

– Отпустим, – улыбнулся я и с любопытством спросил, – а почему вы купили такой дорогой коньяк?

– Люблю шикарную жизнь, ваша милость, – приосанился Пенчуга. – Один раз живем.

– Теперь поживешь у меня в кутузке, – пригрозил ему Прудников.

Я покачал головой.

– Не стоит, Степан Богданович. Я дал этому господину слово, что мы его отпустим.

– Но это же свидетели, Александр Васильевич.

– Ничего страшного, – улыбнулся я. – Все, что ему было известно, он уже рассказал.

Городовой отпустил пьяницу и сдвинул решетку люка в сторону.

– Тяжелая, – пожаловался он, роняя чугунный блин на мостовую.

Во дворе раздался гулкий звон. Перед нами открылся черный провал канализационного люка. В стену вместо ступенек были вмурованы ржавые скобы. Далеко внизу тихо булькала вода. Пахло из люка так же отвратительно, как за занавеской в камере Жадова.

– Лезь туда, – кивнул Прудников городовому.

– Я? – изумился полицейский.

– Ну не я же, – недовольно ответил Степан Богданович. – Или ты хочешь, чтобы господин Тайновидец туда спускался?

– Грязно там, ваше благородие, – нерешительно ответил городовой.

– Лезь, кому говорю, – рявкнул Прудников.

Городовой неохотно полез в люк.

– Фонарик у вас есть? – спросил я.

– Есть, ваше благородие, – печально ответил городовой.

Что-то, недовольно бормоча себе под нос, он скрылся в темноте люка. Мы услышали, как он шлепает сапогами по воде. Затем внизу заметался тонкий луч фонарика.

– Ну что там? – крикнул ему Прудников, наклонившись над люком.

Пьяница тоже подошел к нам и с любопытством заглянул в вонючую темноту.

– Ничего он там не найдет, кроме крыс, – доверительно сказал он мне.

– Посмотрим, – улыбнулся я, и оказался прав.

– Есть, ваше благородие, – донесся из-под земли торжествующий голос городового.