Игнат растерянно переводил взгляд с меня на рассерженного следователя.

– Ты можешь пока отдохнуть, – сказал я Игнату. – Завтракать будем позже.

– А где этот садовник Люцерн? – вспомнил Прудников. – Он ведь тоже свидетель. Я должен с ним поговорить.

– Где-то в парке, – улыбнулся я. – Если хотите, можете его поискать.

– Непременно. Хотя вы, господин Тайновидец, должны были знать, что его показания потребуются полиции. Могли бы и задержать его.

В кухне повисла тягостная тишина, и я ощутил короткий магический импульс. Дом был явно недоволен поведением Прудникова.

Но тут на лестнице послышались шаги. Это поднимался Иван Горчаков.

– Еще один ваш приятель! – саркастически заметил Прудников при виде Ивана.

– Девушка пришла в сознание, – не обращая на него внимания, сказал Иван. – Но она ничего не помнит.

– Я так и знал! – торжествующе воскликнул следователь. – Пропустите меня!

Он шагнул к лестнице, но я загородил ему дорогу.

– Как это ничего не помнит? – спросил я Ивана, вежливо придерживая следователя.

– Совершенно ничего. Она даже не знает, как ее зовут. Сильное магическое воздействие. Оно едва не уничтожило ее магический дар и стерло память.

– Магическое воздействие? – нахмурился я.

А ведь верно. В тот момент, когда нас накрыла волна, я тоже ощутил сильный магический удар. Именно тогда девушка потеряла сознание.

– Значит, она одаренная?

– Без сомнений, – ответил Иван.

– Пропустите немедленно! – потребовал Прудников. – Иначе я предъявлю вам обвинение в преступном сговоре. Очень удобно – жертва потеряла память в результате воздействия магии! А откуда взялось это воздействие, позвольте вас спросить?

Он в упор уставился на меня.

– Умелому магу, господин Воронцов, вполне по силам провернуть такую штуку! Хочу напомнить, что именно ваши вещи мы нашли на мосту. Вы говорите, что прыгнули за девушкой, чтобы спасти ее. А кто может это подтвердить?

– Степан Богданович, что вы говорите? – попытался образумить его Миша.

Но Прудников быстро развернулся. Он был похож на лисицу, которую загнали в угол собаки.

– Помолчите, господин Кожемяко! – голос его звенел от напряжения. – Я немедленно иду к пострадавшей. Один! И я вытащу из нее все, что она знает. Если потребуется, я увезу ее в полицейское управление, там-то она заговорит! А если вы вздумаете мне помешать, я сообщу об этом прямо господину полицмейстеру.

Словно в ответ на крик Прудникова воздух в комнате ощутимо сгустился. Угрожающим басом загудела невидимая струна, но этот звук слышал только я.

– Он просто идиот, – беззвучно сказал я дому. – Неприятный, но не опасный. Не нужно его убивать.

– С дороги! – громко потребовал Прудников.

– Вы очень смелый человек, Степан Богданович, – улыбнулся я. – Не боитесь бросить обвинения в лицо такому монстру, как я.

– Саша, это всего лишь версия, – быстро сказал Миша Кожемяко. – Степан Богданович не обвинял тебя прямо.

– Да, это версия, – упрямо подтвердил Прудников. – И я ее проверю.

Я посторонился, пропуская Прудникова.

– Что ж, прошу. Идите, мы подождем здесь.

– Имейте в виду, я запрещаю увозить пострадавшую куда-либо, кроме госпиталя! – вмешался Горчаков.

– Разберусь без вас! – через плечо бросил следователь, проворно спускаясь по лестнице.

Он скрылся из вида. Затем внизу громко хлопнула дверь, и наступила тишина.

Я подождал несколько секунд и получил подтверждающий сигнал от дома.

– Все в порядке, – улыбнулся я Мише, который с тревогой смотрел на меня. – Теперь он нам не помешает. Идем, нужно расспросить девушку.

– Так-то он человек неплохой, – сказал Миша, имея в виду Прудникова. – Чересчур дотошный, но в нашей работе это хорошо. Неудача с делом Кляева его подкосила. Боится еще раз оплошать. Полицмейстер грозился разжаловать его в городовые.