Мы неторопливо шли по тропинке вдоль берега. Девушка легко держала меня под руку. Река сверкала на солнце, от нее пахло свежестью. И вода теперь текла в привычную сторону – слева направо, да и уровень в реке заметно понизился.

Миновав смотровую площадку, мы поднялись на Шепчущий мост и остановились возле перил.

– Вы отсюда меня заметили? – поежившись, спросила Елизавета.

– Нет, я стоял чуть дальше, возле опоры.

– А зачем вы пришли на мост ранним утром, в непогоду? Или это секрет?

– Нет, никакого секрета, – улыбнулся я. – Вы знаете, почему этот мост называют Шепчущим?

– Что-то припоминаю, – кивнула девушка. – Кажется, вода здесь рассказывает сказки?

– Именно так. Если закрыть глаза и прислушаться к плеску воды, то можно услышать невероятные истории. Но это еще не все. Когда сильный ветер несколько дней подряд дует с залива, то река начинает течь в обратную сторону. И тогда плеск воды предсказывает будущее.

Елизавета удивленно посмотрела на меня.

– Это правда? И вы что-то слышали?

– Что-то слышал, – усмехнулся я. – Но почти ничего не понял. А потом из-под моста выплыли вы, и мне стало не до пророчеств.

Девушка снова поежилась и крепче взяла меня за руку.

– Может быть, я тоже слышала об этих пророчествах? – неожиданно спросила она. – И пришла сюда специально, чтобы их услышать?

– Не стоит вам думать об этом, – сказал я. – Все выяснится со временем.

Мы перешли на другой берег и спустились с моста. Здесь от набережной отходили узкие улочки и переулки. Они тянулись в разные стороны, иногда сворачивая под самым неожиданным углом и пересекаясь друг с другом.

Магазинчиков на них хватало, и мы по-очереди заходили в каждый. Заглянули к молочнику, который, добродушно улыбаясь, предложил нам попробовать густую сметану с лучших пригородных ферм. Мы не стали отказываться. Сметана оказалась сладкой, а под носом у Елизаветы получились роскошные белые усы. Да и я выглядел не лучше. По счастью, у молочника нашлись салфетки.

Затем мы зашли в мясную лавку. Хмурый здоровяк в перемазанном кровью белом фартуке молча покачал головой в ответ на наш вопрос.

В соседней пекарне девушку тоже не вспомнили. Зато угостили нас крепким кофе и свежими булочками с корицей.

– Может быть, прогуляемся по другой улице? – спросила Елизавета, когда мы вышли из пекарни.

– Мы только начали, – улыбнулся я. – Смотрите – там ломбард.

Девушка слегка покраснела.

– Вы считаете, что я могла закладывать вещи? – спросила она.

– Я считаю, что нельзя упускать никакую возможность.

Ломбард располагался в полуподвальном помещении за тяжелой железной дверью, которая не оставляла никаких надежд случайным грабителям. За стойкой скучал молодой человек с тщательно зачесанной и приглаженной шевелюрой. За его спиной на полках пылились хрустальные вазы и предметы из старинных сервизов. В витрине под стеклом лежали золотые и серебряные украшения, а в углу стоял патефон.

Увидев нас, скупщик вежливо улыбнулся.

– Желаете что-нибудь заложить или выкупить?

Затем он пригляделся к моему костюму, и его улыбка стала шире.

– Может быть, хотите что-то приобрести?

– Кое-какие сведения, – кивнул я, доставая из кармана монету. – Вы помните эту девушку? Возможно, она заходила к вам?

– Мы не даем сведений о наших клиентах, – развел руками скупщик. – Вы должны понять, ваша милость. Люди часто приходят сюда в затруднительном положении, которое стараются скрыть от знакомых.

– Все в порядке, – решительно сказала Елизавета. – Если вы меня помните, скажите об этом. Я заходила к вам?

– Если вы что-то оставляли в ломбарде, то у вас должна быть квитанция. Поищите ее.