– Леди Рейна, – скрывая злорадство в голосе, произнесла молодая брюнетка в платье горничной и белом переднике, на кромке которого, если присмотреться, можно было заметить тёмные пятнышки, – с того момента, как платье попало в гардероб, за него отвечаем не мы. Может это вы его и испортили, а теперь пытаетесь переложить вину на меня?

А этой девице наглости не занимать – так бессовестно врать в лицо, да ещё и обвинять того, кто выше по должности. Ей либо не занимать храбрости, либо… это явное проявление отсутствия ума и дальновидности.

Понимая какие проблемы принесут действия этой пары, я решила действовать кардинально. Просто сумма ущерба, нанесенная глупыми женщинами, превышала любое дворцовое жалование. У меня такового вообще не было. А по чужой глупости превращаться в должника короны мне слишком уж не хотелось.

Подойдя почти в плотную к резко стушевавшейся горничной, я пристально посмотрела на неё и, чеканя каждое слово, произнесла:

– Даже в моём нынешнем положении ты находишься гораздо ниже меня в иерархии. Я не рабыня, и даже не просто заложница. Я – фрейлина Её Высочества. Моего слова будет достаточно, чтобы тебя уволили. Конечно, тебя может спасти главная экономка, если ты у неё на хорошем счету, но даже так… Кто помешает мне сказать принцессе, что нерадивая служанка испортила одно из её новых платьев? Пусть она мне не поверит, возможно даже накажет, но ради поддержания репутации рядовая служанка будет уволена без выходного пособия и рекомендации. Знай своё место. Мне моё известно.

С каждой фразой глаза горничной становились всё больше, а под конец они напоминали два колодца, где заплескалось осознание. Желая насолить мне, она больше всего подставила именно себя. Меня изгонять некуда, максимум запрут и заставят голодать, а вот прислуга получит наказание по всей строгости. Не знаю кто надоумил эту горничную так разнообразить мой день, но думаю перед увольнением Малена не забудет подпортить жизнь и советчику.

Оставив женщину переваривать мою угрозу, я, вернувшись в сокровищницу, так же не терпящим возражения голосом заявила:

– Либо ты, Надья, сейчас же отправляешься к ювелиру и всё исправляешь, либо я докладываю её высочеству о твоей оплошности. Платить за твои ошибки я не намерена.

Камеристка, прекрасно слышавшая наш короткий разговор с горничной, засуетилась. Возможно, она даже начала прикидывать шанс общего удара по мне с помощью Малены, но мой спокойный взгляд заставил её веру в лучший исход для них пошатнуться. Надья принялась бледнеть, но тут вдруг увидела что-то у меня за спиной и воспряла духом.

– Ах ты, дрянная девчонка, – раздалось позади, после чего в мое запястье вцепилась старушечья рука. – Вздумала именем нашей госпожи прикрываться? Вы посмотрите на неё! Ничего-ничего посидишь опять в чулане, мигом разум прояснится.

Вот надо было ей появиться именно сейчас. Гризельда будто чуяла, когда стоит оказаться поблизости, чтобы уличить меня в коротких вспышках гнева. Теперь можно было не тратить воздух на слова. Это только раззадорить старую няньку, поэтому лучшим решением будет промолчать.

Так и не услышав моих оправданий проклятая карга утащила меня из гардероба под едва слышный ехидный смех камеристки и горничной. Пусть смеются. Их ошибки никуда не делись. Когда им дойдёт, что платить за свои козни они будут сами, вот тогда посмеюсь уже я.

Не сопротивляясь, я плелась за няней Беллы до боли знакомым маршрутом. Гризельда не чуралась выказывать своё отношение ко мне, потому использовала любой повод, чтобы запереть меня в тёмной подсобке. Хоть несколько часов теперь проведу с пользой. Старая ворона захлебнулась бы в своей желчи если б узнала, что я просто подыгрывала ей. В день, когда няня принцессы решила впервые наказать меня подобным образом, мне пришло в голову сделать вид будто у меня имеется страх замкнутого пространства. Такое не осталось не замечено. Воодушевившись, Гризельда сделала это моим личным наказанием, а я от этого только выиграла.