Напряжение ничуть не схлынуло и руки все так же тряслись время от времени, но Слава чувствовала себя все более уверенно. На покрасневшей коже появился один не слишком аккуратный, но вполне приемлемый шов, затем еще один и еще.

Наконец она сделала последний стежок, обрезала хирургическую нить и выпустила иглодержатель из онемевших пальцев. Вместе с иглой он тихо звякнул о дно раковины, а девушка навалилась на край, не в силах поверить, что все получилось. Слегка ошалело взглянула на незнакомца – проверить, жив ли тот вообще. Он выдавил слабую улыбку.

– Совсем не больно. Ты молодец.

– Ага. Будешь мне должен как минимум один обед и подробный рассказ о том, что вообще происходит, – съязвила Слава.

– Знал бы, что здесь такие расценки, пошел бы к другому лекарю.

Подобие улыбки на его бледных губах быстро потухло, он опустил голову, видимо, вспомнив о дедушке. Слава помрачнела тоже. Быстро смыла кровь с рук под струей холодной воды, ополоснула лицо, а после принялась тщательно обрабатывать швы перекисью, стирая попутно кровавые потеки с кожи. Когда с этим было покончено, она закрыла швы повязкой, отметив про себя, что подтянутое тело парня с рельефными мышцами и выступающими на руках венами выглядит вполне неплохо. Мысль эта быстро рассеялась под натиском вопросов и переживаний, что вновь нашли себе место в ее голове.

Проводив незнакомца до дивана, Слава устало опустилась в кресло напротив. Появилась возможность рассмотреть гостя чуть более внимательно. Тот, положив локти на подушку, тоже разглядывал Славу. В зале на несколько секунд повисла напряженная тишина, в которой каждый из них пытался решить, что делать дальше.

2. Иглы, зеркала и секреты

– Так ты, значит, Мирослава, девочка с фотографии? – нарушил молчание парень.

Он лежал на животе, опустив щеку на скрещенные перед собой руки. Старенький дедушкин диван оказался маловат ему, и парню пришлось свесить ноги с края. Вечная проблема высоких людей, которая обошла Славу стороной с ее ростом чуть выше среднего.

– Просто Слава, – отозвалась она, едва не скривившись от звучания полного имени, которое обрело небывалую популярность в последнее время и потому невероятно ее раздражало. – А ты?

– Януш.

– Что за имя? Немецкое?

– Польское. Родители переехали в Смоленск… много лет назад.

Волнение из-за недавней операции и пережитого потрясения потихоньку проходило, и теперь никто из них не понимал, как себя вести. Незванный гость вел себя настороженно, словно присматривался. Размышлял, стоит ли ей доверять. Слава не винила его. Понимала.

Она с большим подозрением, хоть и без страха, относилась к незнакомым людям, не торопилась переводить их в разряд знакомых, да и в принципе общение не было ее коньком. Окружающие частенько видели в ее манере высокомерие и грубость, хотя она всего лишь пыталась быть честной с самой собой и всеми остальными. Если кто-то не нравился ей, она не стеснялась об этом заявить. А уж то, что в последнее время людей, которые нравились ей, становилось все меньше и меньше, своей проблемой она не считала.

Пауза затянулась, и когда стало понятно, что Януш не собирается рассказывать семейную историю и что он не из тех, кто с легкостью идет на контакт, Слава протянула:

– Ясно.

Что еще тут скажешь?

– Виктор Иванович много о тебе рассказывал, – заметил Януш.

– Правда? И что же? Кто ты вообще такой?

Этот вопрос давно крутился в голове, но только теперь появилась возможность уделить ему внимания чуть больше. Поспешное решение впустить незнакомца в квартиру внезапно начало беспокоить.