Правда, вместо лимонного чая напитки были куда погорячее, но одно было неизменным — что бы ни случилось, мы всегда оставались лучшими подругами. Если проблемы, то общие, радость одна на двоих и практически одинаковые судьбы.

У Насти тоже должна была родиться дочь от одного наглого мажора, но кое-что произошло, после чего она еще долгое время приходила в себя. А, справившись с горем, она стала гораздо сильнее духом. Беда закалила ее. Уже ничто не сломит мою подругу.

Свои переживания она привыкла прятать под краской для волос и по их цвету даже можно определить, что творится у нее на душе. Судя по тому, что вчера она перекрасила волосы в розовый, то скорее всего она встретила кого-то.

Но это не точно.

— Да что слушать? Это всего-навсего временные трудности, — уклончиво отвечаю, опустив глаза в кружку. — И не такое проходили.

— Нет, я про другое! Я про твоего гада-Влада, чтоб ему на Пасху яйца разбили!

Я резко поднимаю голову и выпаливаю возмущенно:

— Что? Он не мой!

Едва ли чаем не давлюсь, и кренделек встает поперек горла.

Настя отпивает большой глоток и, ничуть не скрывая своей ухмылки, поддакивает.

— Он был сегодня в офисе? Это из-за него у тебя вместо лица пешеходная дорожка? Просто такое чувство, будто по тебе целая толпа прошлась. Уж больно ты помята.

Ну все. Сейчас точно начнется допрос с пристрастием. Мне уже никак его не избежать.

Именно поэтому Настя решила по-быстрому спровадить Алису спать. Чтобы залезть мне под кожу и своими щупальцами вытащить из меня все переживания наружу.

Голова пухнет.

Я не хотела заострять на этом внимание.

Как-то же я продержалась, четыре года работая с человеком, который сначала возвысил меня до небес, а потом бросил, давая вдребезги разбиться о реальность. Но стоило мне допустить встречу Алисы с ним, как расклеилось то, что я склеивала годами. 

И кошки теперь скребут, издирая острыми когтями то, что осталось от сердца. И голос внутри взывает о том, что неправильно было умалчивать... О том, что нужно было поставить перед фактом, невзирая на прошлые обиды, собственную гордость и его равнодушие ко мне.

А сейчас уже поздно. Момент безвозвратно упущен, и время назад не вернуть.

— Влад был сегодня на работе, да, — киваю безрадостно и нагло вру: — Но он никак непричастен к тому, что у меня нет настроения.

Настя прищуривается. Отодвигает в сторонку кружку и наваливается грудью на край стола. 

— Получается, он видел Алису, так?

— Видел, — тяжко вздыхаю. — Сегодня он впервые увидел ее вблизи. Он смотрел на нее, как я сейчас на тебя смотрю.

— И?

— И ничего, — жму плечами, отчего Настя шлепает ладонью по столу.

— Скотобаза!

Она подскакивает на ноги, достает из верхнего шкафчика бутылку травяной настойки. Плеснув пару капель в свою кружку, подруга залпом допивает остатки чая и садится обратно.

— Неужели у него даже в мыслях не промелькнуло, что Алиса может быть его дочь? Это же очевидно! — в гневе она жестикулирует руками, а я шикаю на нее, намекая на то, что дочь может услышать. И Настя уже шепотом продолжает свою гневную тираду: — Поражаюсь тому, какие нынче мужики тупоголовые пошли. Это же простая арифметика, по срокам ведь все срастается.

— Больше, чем уверена, что Влад даже не помнит, что когда-то мы были вместе. И вообще, ты не думала, что у него есть девушка? Мне кажется, есть и даже не одна!

— Пока нет колечка, нет и человечка, а значит нет никаких поводов для беспокойств! — поигрывая бровями, стучит она указательным по безымянному пальцу. — Чужого нам не надо! Но свое надо брать, чье бы оно ни было.