Мама стоит прямо за ней, с напряжением вглядываясь в мое лицо. Не говоря ни слова, протягиваю ей тест. Две полоски говорят сами за себя.
Я ожидаю шока, разочарования, гнева – чего угодно. Но на лице матери не дрогнул ни один мускул.
– Что ж, – произносит она спокойно, – значит, с заключением союза нужно поторопиться. Я поговорю с твоим отцом. Можем назначить церемонию уже на следующей неделе.
С сомнением смотрю на мать. Неужели она действительно... Неужели после всего, что произошло, она все равно собирается выдать меня за него?
– Мама, ты ведь не серьезно? – голос мой звучит резче, чем я намеревалась. – Ребенок не от Каспиана!
– Аврора, – устало говорит мать, – это не столь важно. Он будет твоим мужем. Ребенок будет считаться его. Не рожать же тебе вне брака.
Меня словно в открытый космос выбросило.
Вот так просто?
Выйти за человека, который опоил меня и хотел изнасиловать, позволить ему воспитывать ребенка, зачатого от других? И всё ради чего – ради видимости приличий?
– Нет, мама, – твердо произношу я. – Я не хочу так жить. Не хочу быть тенью мужа. Не хочу союз без любви. Не хочу, чтобы мой ребенок рос в такой семье.
Мама тяжело вздыхает.
– Мам, – спрашиваю я тихо, – а ты счастлива с отцом?
Замирает. Будет лгать? Но нет.
На ее лице проступает такая боль, что я невольно делаю шаг назад. Мама молчит, но это молчание красноречивее любых слов.
– Вот поэтому я такого не хочу, – шепчу я.
– Ты не понимаешь, – наконец произносит она. – Когда ты замужем двадцать четыре года, счастье... оно не такое яркое, как в начале. Оно становится... привычкой.
– Это не счастье, мама. Это существование.
Слезы? Она плачет.
Мама всегда держит “лицо”. На людях никаких эмоций. Даже перед семьей. Когда мы провожали брата в последний путь, она не плакала. Только лицо безжизненное и внутри всепоглощающая боль.
– Я хотела для тебя лучшего, чем было у меня, – говорит она неожиданно. – Хотела, чтобы ты была обеспечена, защищена. У Каспиана есть положение, деньги, связи...
– Но нет любви, – заканчиваю я за нее. – Нет уважения. Нет верности.
Мама судорожно вздыхает и обнимает меня
– Тогда тебе нужно бежать, Аврора, – шепчет она так тихо, что я едва слышу. – Твой отец этого просто так не оставит. Когда он узнает о ребенке, особенно если... – она запинается, – Он сделает всё, чтобы заставить тебя выйти за Каспиана. Или того хуже.
Мое сердце замирает.
– Того хуже? Что ты имеешь в виду?
Мама опускает голову:
– Есть клиники, где... решают такие проблемы. Без вопросов.
Меня пробирает дрожь. Прижимаю руку к животу в защитном жесте.
– Я никогда...
– Я знаю, – быстро перебивает она меня. – Поэтому говорю, что тебе нужно бежать. И я помогу.
Смотрю на нее и не узнаю. Моя мать? Женщина, которая всю жизнь подчинялась отцу, которая и слова лишнего не говорила без его разрешения? Она предлагает мне помощь в побеге?
– Ты... поможешь мне? – переспрашиваю я, не веря своим ушам.
– Положись на меня, – впервые за все время разговора, ее голос звучит твердо, уверенно. – Я все устрою. Но сначала тебе нужно показаться врачу. У меня есть один знакомый, визит будет полностью анонимным. Нам нужно убедиться, что с ребенком все в порядке.
Киваю, все еще в шоке от преображения матери. Кто эта женщина? Откуда у нее такие связи – тайные врачи, возможность организовать побег? Всю жизнь она была такой незаметной. Или это так казалось мне?
– Мама, откуда ты...
Внезапно до нас доносятся шаги в коридоре. Тяжелые, уверенные. Мы с матерью застываем, обе понимая, что это значит.
Отец…