Девочка проглотила последнюю ложку с кашей. Вдруг стала гораздо серьезней. Нахмурилась. Просканировала меня придирчивым взглядом, будто бы говорила, а могу ли я тебе доверять?

Этот момент был особенным. Я знала, что сижу перед маленьким ребёнком, но отчего-то внутри было чувство, что она все прекрасно осознает не хуже, чем взрослая.

— Пу-ка-фка, – выдала малышка на выдохе.

Я и шелохнуться боялась, думая, что она захочет сказать еще что-то севшим тоненьким шепотом. Но девочка вновь замолчала.

«Пукафка…»

— Пуговка? – осенило меня.

Девчушка кивнула. Недоверчиво, с подозрением. Губки поджала и ждала, как я отреагирую.

Что ж, Пуговка, это явно не имя. Скорее всего детское прозвище, которое дали родители… Я вновь ужаснулась, вспоминая безжизненное лицо мужчины в машине.

Но быстро взяла себя в руки.

— Славное имя, Пуговка. Очень приятно с тобой познакомиться, — дружелюбно отозвалась.

Девочка серьезно кивнула в ответ. Она все понимает, но явно не многословна.

— Скажи, а как зовут твою маму?

Уже через миг я пожалела, что спросила об этом. Глаза малышки вдруг вспыхнули, а губки вновь задрожали. Вот – вот заплачет!

В душу закралось не радостное подозрение… Что, если у нее и вовсе нет мамы? А в том авто был отец…? Неужели малышка теперь… сирота?

5. 4

— Нет, нет, нет, нет. Тш-ш, милая… — начала нашептывать я, подхватывая ее на руки и пытаясь отвлечь. – Все хорошо. Все в порядке. Ты можешь ничего мне не говорить, если не хочешь…

Я не знала, понимал ли меня ребенок в этот момент. Но пыталась сделать все, чтобы скрасить этот страшный для нее день.

— Пуговка хочет поплескаться в водичке? — заглянула девчушке в глаза, придерживая пушистую, словно одуванчик, головку.

Она ничего не ответила, поэтому я набрала пенную ванну теплой воды, раздела малышку, аккуратно складывая вещи в стиралку, и набросала в воду несколько резиновых уток, с которыми так любит Машка купаться.

Но Пуговка не проявляла к ним особого интереса. Сидела в воде, смотря в одну точку и даже не шевелилась. Будто чего-то ждала…

Что происходит в этой головке? Какие там мысли? И от чего взгляд… настолько печальный?

Сердце болезненно сжалось…

Запустив стирку, я быстро смыла пену с ребенка и надела на нее детский белый халатик с двумя заячьими ушами на капюшоне.

— Смотри, какая ты хорошенькая, – поднесла ее к зеркалу, улыбаясь.

Малышка смерила свое отражение строгим взглядом и отвернулась.

А в следующий миг, одновременно с телефоном, зазвонил звонок на двери.

Сначала бросилась к телефону, на подсознательном уровне чувствуя, что звонят из полиции. Но в дверь начали барабанить так, что она вот-вот готова была слететь с хлипких петель.

Стало страшно. Не только за себя, но и за малышку. Вдруг это коллекторы?

Я замерла посреди квартиры, поддаваясь панике. Телефон все трезвонил, а в дверь все колотили и колотили.

— Я СЕЙЧАС СНЕСУ ЕЕ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ, ЕСЛИ ТЫ МНЕ ДОЧЬ НЕ ОТДАШЬ! – прогрохотал яростный голос из коридора.

ДОЧЬ?! Дочь?! Явился ее отец?!

Нотки его строгого голоса на секунду показались мне отдаленно знакомыми, но я не заострила на этом внимание.

Метнулась к двери, и тут же ее распахнула.

Пульс забарабанил так громко, что перебил все внешние звуки.

Перед нами с малышкой стоял мужчина. Высокий и очень внушительных форм. Будто только что сошел с боксерского ринга. Рядом с моим хрупким силуэтом он напоминал больше глыбу, чем настоящего человека.

И он явно был в ярости.

Но пугало не это.

Гость не был для меня незнакомцем.

Роберт. Мой жених, предавший меня перед свадьбой.

Воспоминания нахлынули моментально. Перед глазами, как картинки из диафильма, стали меняться изображения. Вот я обнимаю и ласкаю его, открывая утром глаза в нашей спальне. Сердце наполняется нежностью и любовью. Ведь я счастлива рядом с этим мужчиной. Он обнимает в ответ, смотрит задумчиво, ласково, и убирает прялку моих волос за ухо…