А особенно меня злит, что Долматов так быстро раскопал информацию о моих проблемах – не иначе, как подговорил кого–то покопаться в базе банковских данных.

А это вообще–то уголовно наказуемо и явно, что он подкупил кого–то из словоохотливых банковских служащих, чтобы потом надавить на меня посильнее.

– Именно поэтому я хочу предложить тебе подзаработать. Сыграть на хорошем отношении к тебе моей бабушки.

– Чего? – Кажется, он сошёл с ума.

В голове ясно встаёт какая–то картина с махинациями, и я не хочу в ней участвовать.

– Может тебе неизвестно, Вера, но я не владею контрольным пакетом акций своей компании.

Он подходит слишком близко ко мне, вторгаясь в личное пространство. Смотрит не отрываясь, пытаясь донести весь смысл сказанной фразы.

– Бабушка, конечно, любит меня, но она настаивает на моём скором браке – только так я смогу получить контрольный пакет, ясно?

Расстояние между нами сокращается, и воздух вокруг становится вязким как топкое болото. Мы оба вторглись в личное пространство друг друга, но я почему–то никак не могу выйти из него.

Тупо стою рядом с некогда любимым мужчиной, слушая его широко распахнув глаза.

– Бабуля сейчас живёт с моим отцом, за городом. В интересы фирмы они не вторгаются, но и я без их ведома ничего решить не могу, понимаешь? – Стискивает зубы, и я вижу, как нелегко ему сейчас открываться передо мной.

– А сколько же сейчас Нине Григорьевне лет? – Медленно выдыхаю.

Смотрю прямо перед собой, не находя в себе смелости поднять глаза выше.

Взгляд упирается в его шею, на которой красуется небольшая родинка. Вздрагиваю, отворачиваясь.

Слишком больно осознавать то, что я всё ещё помню каждую деталь его совершенного тела. И никак не могу выкинуть из памяти этот злополучный брак и Долматова в частности.

Как будто он приворожил меня тогда.

– Почти восемьдесят, но она и сейчас – достаточно бойкая старушка. До сих пор не может простить мне развода с тобой. Говорит, что я проспал своё счастье.

– Хоть у кого–то в вашей семье хороший вкус. – Непроизвольно провожу кончиком языка по губам, закусывая нижнюю.

Говорю с ехидством, пытаясь уколоть его побольнее. Найти хоть какую–то ахиллесову пяту у бывшего мужа.

Он кривит губы от недовольства, но ничего не отвечает. Просто сопит носом, чуть прищуривая морской штормовой взгляд.

И, кажется, даже не замечает того, что я настроена решительно против.

Надо же! Раньше бы он точно поставил меня на место, не забыв уколоть побольнее, а сейчас молча улыбается, как будто я говорю вовсе не о нём.

Подходит так близко, что мужской запах штопором ввинчивается в лёгкие, будоража сознание. Склоняет голову на бок.

– В общем, если ты предстанешь перед бабушкой в качестве моей невесты, она точно перепишет на меня свою долю акций, я уверен.

Он осторожно подходит чуть ближе, словно боясь, что я его ударю. Расплывается в милой улыбке, предотвращая все нападки в сторону его «гениального» плана.

Не оставляет камня на камне от моего ехидства, но я всё равно гордо вздёргиваю подбородок вверх. Нет, со мной его номер не пройдёт!

– Что? – Переспрашиваю. – Тебя не смущает то, что мы шесть лет как в разводе и у тебя, кажется, есть невеста?

– Ну, тебя же не смущает, что твоего гражданского мужа нет дома, а ты в его отсутствие принимаешь в квартире полуголого мужчину? – Насмешливо произносит он, и я отшатываюсь.

Не знаю, почему я до сих пор слушаю его бредни, пытаясь найти в словах хоть какое–то зерно истины. Долматов всегда делал только то, что ему заблагорассудится, не считаясь ни с чьим мнением.