— Вот именно, — щурится, — мыши. А ты должна быть кошкой. Ласковой, покладистой, но чуть что не так — выпускать коготки. Я в своей жизни допустила много ошибок, ты-то хоть их не повторяй!

Когда мама начинает меня учить отношениям между мужчиной и женщиной, мне хочется провалиться сквозь землю. Не потому что она говорит ерунду, просто у нас никогда не было доверительной связи. Даже будучи взрослой, я не воспринимаю маму как подругу. Она вечно холодная женщина, которую постоянно что-то во мне не устраивает.

Такое чувство, что мне снова лет десять, а мама отчитывает меня за очередную оплошность на глазах чужих людей. Ей нравилось устраивать такие спектакли во дворе, в школе, на автобусной остановке… Неважно где.

— Злата, — специально игнорирую родительницу, — поторопись. Мы идем играть на детскую площадку.

Доченька радостно подбегает к нам. Надеваю верхнюю одежду на Злату, беру рюкзак. Взяв малышку за руку, шагаю из квартиры.

— На твоем месте я бы прислушалась к словам мудрого человека! — вдогонку говорит мама и с громким хлопком закрывает дверь.

Ее советы мне сейчас нужны как бане кастаньеты.

— Вот это бабушка дает, — хихикает Злата, когда мы спускаемся по лестнице и выходим из подъезда на улицу.

— Бабушка твоя сегодня в ударе, — замираю на мгновение, оглядывая двор.

— Куличи из песка лепить будем? — интересуется дочь развлекательной программой.

— Холодно в песке возиться, я предлагаю качели.

— Опять качели, — вздыхает Злата. — Я так хотела куличи…

— Простудишься, песок мокрый, — крепче сжимаю ее ладошку и веду на детскую площадку.

— Ну хотя бы на котов подвальных посмотреть можно будет?

— Подумаю.

Наша площадка достаточно современная. Не так давно власти заменили страшные деревянные скульптуры, исчирканные лавки и ржавые горки на новые и красочные. Теперь место для детишек почти никогда не пустует. К нам приходят играть ребята из отдаленных домов. Злата многих уже знает и чувствует себя раскованно.

— Идем на ту! — командует и указывает пальчиком на качели в виде длинной балки с сиденьями и поручнями на концах.

Усаживаю Злату и строго-настрого наказываю держаться.

— Ых! Ых! — пищит от куража Злата, подлетая.

Ну и я заодно коленки разминаю. Любуюсь дочерью, видя в ней свое отражение.

Через какое-то время замечаю, что Злата перестала визжать и смеяться, а уставилась в одну точку за моей спиной.

Фоном две мамочки, сидящие на скамье, тоже закончили обсуждения и смотрят туда же. И я хочу обернуться от любопытства, но не успеваю — до дрожи знакомый мужской голос опережает:

— Развлекаешься, Аверина? А мне говорила, что ты человек-работа.

Арман появляется неожиданно, словно из воздуха, и застает меня врасплох.

— Минуты, проведенные со Златой, мне гораздо дороже, — отвечаю и обращаю внимание на Хакимова.

Арман, как всегда, в грозовом настроении, но внешне выглядит великолепно. На нем чистые не по погоде туфли, темные джинсы, черное пальто нараспашку и модная серая кофта.

Я прекращаю раскачивать Злату, встаю на ноги и опускаю дочь на землю. Тревожное предчувствие бередит душу.

— Что ты здесь делаешь? — напрягаюсь и становлюсь так, чтобы закрыть собой дочку от глаз Хакимова.

— Мимо проезжал, — кривится в ухмылке. — Решил свернуть к тебе во двор и напомнить про завтра.

— Я не забыла о разводе.

— Отлично.

Хм… Сдается мне, что не по этой причине явился сюда Хакимов. Не поедет успешный бизнесмен в Тмутаракань по сравнению с его элитным районом только для того, чтобы напомнить какой-то Алисе Авериной о визите в ЗАГС. И к тому же разговор у нас выходит сухим и малоприятным.