- Именно так. Но мы можем их получить. Для этого надо прийти в какой-то там департамент с двумя свидетелями – благонадежными взрослыми гражданами Франции, имеющими документы. Причем неважно, иностранцы мы или французы. Нам дадут удостоверение личности, в котором напишут имя, фамилию, место и год рождения, подданство и особые приметы. Вуаля!

- Ну и где мы возьмем этих благонадежных свидетелей? – я села на скамейку, а дядя принялся прохаживаться передо мной взад-вперед.

- Возможно, этот самый поверенный признает меня за Пьера и подтвердит. И еще кого-нибудь подгонит. А еще подтвердит, что Рене меня усыновил.

- Возможно… А возможно, и не подтвердит. Но ты забываешь вот какую вещь, дядь Петь. Настоящий Пьер не умер. Да, он болен и он в Америке. Но вполне может поправиться и приехать. И что тогда?

- Лика, неужели ты думаешь, что мы останемся жить в этом замке, если я вдруг получу его в наследство? – скривился он. – Я ж не полный дурак. Нам нужны деньги и документы. А дальше ищи ветра в поле. Уехали мусье Пьер с мамзель Анжеликой в городок – и пропали. Может, их разбойники похитили. Или волки съели.

- Вот именно – если вдруг. Но меня еще одна вещь беспокоит. Мы попали в этот мир здесь. Что, если и обратно можем вернуться только отсюда?

- Ты сама себе противоречишь, Лика, - дядя наконец прекратил мельтешить и сел рядом. – То нам надо отсюда побыстрее утекать, то наоборот надо остаться, чтобы попытаться вернуться. Хотя я не представляю, как. Это ведь не портал был, как через шкаф в Нарнию. Какая-то злобная тварь взяла и перекинула нас сюда.

Я почувствовала, как раздувается за спиной змеиный капюшон. Лучше бы и не напоминал. Я ведь говорила!.. Десятого сентября на работу выходить. И аренду квартиры пятнадцатого оплачивать. И вещи мои там. И мама с ума сойдет. Черт!!!

- И кстати! – я распсиховалась так, что готова была вцепиться дяде когтями в физиономию. Хотя злиться стоило на себя – сама ведь согласилась на спиритический сеанс, идиотка! – Мы так и не знаем, что это было с русалкой и кенгуру. Если на рассвете превратились в людей, где гарантия, что на закате снова не станем ими? У всех на виду!

- Успокойся, Лика! – дядя стиснул мою руку. – Даже если и так, у всех на виду не станем. Уйдем к себе в комнаты и закроемся. Ужин во Франции обычно около восьми вечера, это традиция. Вряд ли здесь иначе. А с учетом того, что уже осень, стемнеет раньше. Если и превратимся, то останемся до утра у себя. Будут звать на ужин – откажемся через дверь. А лучше заранее предупредим, что, возможно, не выйдем.

- Хорошо, - сдалась я. – Но если б ты знал, как мне все это не нравится. Да, я зануда. Но все равно не нравится.

16. 15.

И все же стоило признать, что дядюшкин авантюризм заразен.

Вернувшись в комнату, я прилегла на кровать и задумалась. Это было моей давней привычкой: просчитывать алгоритм. Если получится так, то сделаю это, а если вот так, тогда то. Дядя Петя всегда поступал спонтанно, а я предпочитала заранее представлять себе различные варианты. Вот и сейчас прикидывала, как мы можем поступить, если поверенный не признает в нем Пьера Камбера. И как – если признает.

На пуфике у туалетного столика устроилась портниха из городка, приехавшая в фургоне с покупками, чтобы подогнать платья. Вообще-то так было не принято, платья подгоняли в ателье при магазине, но сумма, на которую мы с Маргеритой облегчили счет мсье Рене, решила дело. Девушка усердно орудовала иглой и ножницами, посматривая на меня с удивлением. Наверняка приличные дамы не должны валяться на кровати в одежде.