Во главе бесчинств стоял главнокомандующий армии Державы ромеев, бывший диакон собора Святой Софии Григорий Кипрский, лично срывавший иконы со стен храмов и мечом разрубавший статуи святых. С немногими сопротивляющимися монахами и ромеями поступал невероятно свирепо, как если бы проводил военную операцию на территории противника.

– Что же они делают, ироды? – невольно содрогался от увиденного Лукиан.

Огромная толпа иноков собралась перед главными воротами дворца, на которых висела величественная икона Христа. К ним в поддержку с переулков и улиц подтягивались горожане, протестующие против избиения икон. Волнение, охватившее столицу государства, грозило распространиться по всей державе. Среди восставших был и Константинопольский патриарх Герман, в безутешном горе застывший у пьедестала, где совсем недавно возвышалась фигура святого Иоанна – от которой остались только босые ноги. Куски статуи были разбросаны по всей мостовой, по которой неслись кареты, превращая в мелкую пыль того, кому поклонялись всего-то несколько дней назад.

Престарелый Константинопольский патриарх Герман, воздев руки к небу, яростно сотрясал немощными кулаками, посылая анафемы сотворившим зло. Бескомпромиссный, не знавший полумер, он был совестью государства. Его отец, претендовавший на высшую власть, был казнен по приказу Константина IV, а сам Герман как возможный преемник был оскоплен и отдан в клирики, где усиленно изучал Священное Писание. От казненного отца он унаследовал мятежную натуру, бесстрашие и веру в справедливость. Ничего не боявшийся и презиравший смерть, он при скоплении народа называл басилевса бранными словами.

Рядом, стараясь перекричать патриарха, расположился его антипод – настоятель храма Святой Ирины Матфей и, не уступая ему в ярости, вопил:

– Эти безбожники забыли вторую заповедь закона Божьего: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня»[14]. Христиане забывают своего истинного Бога, а предпочитают почитать вместо него доски и камни. Символ Бога – это хлеб и вино в причастии, и ничего более! Изготовление других символов безбожно и противоречит заповедям Бога.

Между Большим императорским дворцом и храмом Софии продолжала собираться толпа, разделившаяся на две непримиримые стороны.

Богомаз Лукиан, стоявший поодаль от галдящей толпы, видел, как на потемневших иконах, каких-то несколько дней назад вызывавших благоговение паствы, теперь прыгала взбудораженная толпа, бесчестила, калечила и уничтожала нарисованное. Солдаты собирали поруганные обломки в охапку и швыряли их в разгоревшиеся костры.

– Опомнитесь, люди! Христа, Богородицу и святых стали изображать сразу после их смерти, – неистово возражал патриарх Герман, – чтобы верующие не позабыли их прекрасный облик. Иконописцы изображают их и сейчас! Такими рисунками украшались наши дома и наши храмы, чтобы мы никогда не забывали, что в каждом из нас живет Бог!

– Что же это за Бог, когда вы скоблите с икон краску, а потом кладете ее в вино, а то и смешиваете с приправами? – возражал Матфей. – Вы считаете, что святость от икон попадет и в вас? Только истинное тело Христа может уберечь вас от геенны огненной.

Костер из икон и деревянных статуй, изображающих святых и сцены из Библии, разгорался все выше. Казалось, что пламя скоро перекинется на икону, висевшую на воротах дворца, с которой Иисус Христос с грустью наблюдал за происходящим: «Не