– Для начала мне бы хотелось иметь на руках достоверную четкую фотографию иконы.

– Фотографии у нас есть… И очень хорошего качества. Но думаю, что только одной фотографией в таком большом деле не обойтись. В какой-то степени вам придется проводить исследовательскую работу. – Исхаков подошел к широкому шкафу и, открыв застекленную дверцу, достал из нее объемную книгу. Бережно пролистал, отыскал красочную иллюстрацию, с которой на него скорбно глянули печальные материнские глаза. – Я очень дорожу этой книгой, один из редких экземпляров. Старое издание, очень надеюсь, что она вам пригодится. В книге собраны иконы Богородицы из разных мест России. Вот эта икона из села Богородское под Уфой. Богородица очень похожа на Казанскую, но отличается овалом лица, – отложив несколько страниц, заговорил дальше: – А вот эта – Каплуновская икона Божьей Матери из Харьковской епархии. Ликом очень напоминает нашу Казанскую, но руки у нее скрыты окладом и голова наклонена к Христу пониже, чем у нашей, – перевернув два листа, показал: – А вот эта – чудотворная Вязниковская Казанская икона Божьей Матери. Явлена была в 1624 году, а наша Казанская икона Божьей Матери, по одной из версий, известна еще с марта 1516 года, когда ее из Константинополя в Москву для великого князя Василия III привез его приближенный дворянин Василий Коробов, – протянув книгу профессору Хампелю, добавил: – Работы у вас будет много. Нужно будет посмотреть все списки Казанской иконы Божьей Матери, возможно, что среди них прячется разыскиваемый подлинник.

По возвращении из города Эфеса в Константинополь басилевс Лев III Исавр несколько дней размышлял над словами халифа Умара. Обещание дано, отступить невозможно, как бы того ни хотелось. Многие архиереи думали точно так же, как халиф Умар: каким бы великим талантом ни был бы наделен иконописец, он все равно никогда не сумеет отобразить на полотне даже толику святости, каковой обладают Бог и святые.

А может, все-таки стоит попробовать возразить великому халифу?

Лев Исавр вышел из Тронного зала на террасу, откуда просматривались берег Мраморного моря и гавань с императорскими галерами. Поодаль на волнах колыхались арабские боевые парусники. Если он откажется от прежней договоренности с халифом, то арабы начнут штурмовать город, и тогда уже ничто не спасет империю.

– Позовите спафария Прокопия, – приказал басилевс слуге, стоявшему у дверей.

– Слушаюсь, басилевс ромеев, – отвечал дворцовый слуга и немедленно покинул смотровую площадку.

Вода в море была бирюзовая с синеватой дымкой, расплывающейся на горизонте. Где-то в двух милях от берега стояло несколько утлых рыбацких суденышек, ловивших для кухни императора угрей.

Вернувшись в зал, Лев III Исавр сел на трон.

Спафарий Прокопий быстрым шагом вошел в зал, в глубине которого на трехступенчатом возвышении был установлен мраморный трон басилевса Римской империи. У нижней ступени покой императора охраняли каменные позолоченные львы; по обе стороны от трона, на котором, полный величия, восседал напыщенный Лев III Исавр, еще совсем недавно один из многих военачальников державы, теперь – басилевс Византии, находились статуи Ники с распростертыми крыльями.

Величественный трон был покрыт золотом и украшен изумрудами и сапфирами, сверкавшими в огнях свечей радужным многоцветьем. Над ним возвышался огромный купол, сделанный из чистого золота, подпираемый четырьмя массивными колоннами из ярко-бордового родонита. За басилевским троном находились три двери, открывавшиеся на широкие лестницы и уводившие во внутренние помещения дворца и в личные покои правителя.