И оба весело рассмеялись.

– Самое смешное, что я выросла в Кентукки, – добавила Бейли.

– По вам не скажешь. – Мэтт выжидательно уставился на собеседницу, но она ничего не ответила, вновь засмотревшись на дерево. – Тоже попались хорошие учителя? – с любопытством спросил он.

– Вино! – спохватилась Бейли и вскочила. – Вот растяпа, совсем забыла, что еду надо чем-то запивать, а у меня есть бутылка отличного «Пино нуар»! – И прежде чем Мэтт успел вставить слово, заспешила в дом.

– Интересные дела, – произнес в тишине Мэтт, встал и потянулся. Новая хозяйка фермы успешно уклонялась от любых личных вопросов.

Через несколько минут она вернулась с двумя запотевшими бокалами холодного белого вина и протянула ему один.

– Если хотите сладкого, у меня есть пирог с персиками.

Мэтт едва не завопил: «Хочу!», – но сдержался. Принимая бокал, он огляделся.

– Эта ферма много лет простояла заброшенной. Когда мы с братом были детьми, мы подолгу играли здесь. А теперь все выглядит по-другому.

– Да, – согласилась Бейли, останавливаясь рядом, но, как заметил Мэтт, не слишком близко, и потягивая вино. – Садовники потрудились на славу. Понятия не имею, как мне поддерживать порядок на участке, но пока сорняки не разрослись опять, он прекрасен. – Она взглянула на собеседника, заметила, что тот ждет продолжения, и улыбнулась. – Хотите пройтись и осмотреться?

– Очень, – признался он.

– Поскольку я впервые увидела эту ферму всего два дня назад, вы, вероятно, знаете ее гораздо лучше, чем я, но я покажу все, что уже видела здесь.

– Ведите, – разрешил Мэтт, двинулся следом и окинул придирчивым взглядом ее фигуру. Стройная, заключил он. Хрупкой ее не назовешь, но тело у нее такое же, как у бывшей жены Мэтта и ее подружек, – ухоженное. Как будто она тратила уйму времени на тренажерные залы, и не только. Какая у нее кожа, трудно сказать, но похоже, массажи с кремами – обязательный элемент ее жизни. По крайней мере раньше были, мысленно поправился Мэтт.

Он молча наблюдал за спутницей и слушал ее, а она устроила ему настоящую экскурсию по саду. Оказалось, она разбирается в растениях: сначала она завела разговор о том, чем ползучая ежевика отличается от прямоствольной, потом объяснила, что в саду высажено два разных вида малины.

– И способ обрезки у каждого свой, – с улыбкой добавила она.

Если бы Мэтт только слушал ее, но не видел, он решил бы, что она выросла на ферме и была замужем за фермером. Но какая фермерша способна приготовить обед, достойный четырехзвездочного ресторана? Ему доводилось пробовать вкусную домашнюю стряпню, но обычно под ней подразумевался бифштекс в кляре или сом с кукурузными оладьями. Среди знакомых Мэтта не было кухарок, которым могло прийти в голову сочетать печенку, жареных голубей и маринованный виноград.

Она показала ему пруд, рассказала о карпах кои, зимой впадающих в спячку, и пожаловалась, что пруд придется обнести решетчатой оградой, чтобы уберечь от енотов.

Остановившись у ограды сада, она показала Мэтту кусты крыжовника и смородины: ни те ни другие ягоды он ни разу не пробовал.

Чем больше она говорила, тем сильнее озадачивала его. Некоторые слова она произносила странно, не по-американски ставя ударения и выговаривая слоги, называла георгины далиями…

– Вы научились всему этому в Кентукки? – осторожно спросил он, когда они миновали сарай и углубились в лесок рядом с домом. – Наверное, выросли на ферме?

– Нет, – ответила она, – не на ферме. В обычном пригороде. Вы только посмотрите! Прелесть, правда?

Она смотрела на старую яму для костра посреди поляны, и Мэтт понял, что она опять увильнула от вопроса.