Внезапно Кит стремительно шагнул к девушке, и она, отпрянув от него, очутилась плотно прижатая к каменной холодной стене. А ее молодой опекун, упершись ладонью в стену, навис над ней.

В его темных глазах танцевали искры смеха, и еще какое— то непонятное девушке чувство, то ли изумление, то ли интерес, словно она была каким— то чудом, а Кит только сейчас заметил это и теперь пристально и с любопытством рассматривает ее.

— Я правильно понял, — тихо— тихо, словно кто— то мог услышать их разговор, — вы хотите забраться в мою постель, Аннет?

— Я, — пробормотала Аннет, понимая, что заигралась и сболтнула лишнего, — я не это имела в виду… то есть…

— Не это? А что? И это — это что? Что вы имеете в виду? О чем это вы размечтались глядя на меня?

— Даже и не надейтесь, — храбро выпалила Аннет. — Вы мне не нравитесь! Вы на самом деле чуть симпатичнее Рыбоглаза, и то потому, что у вас костюм новый! Но вам, чтобы очаровать девушку, надо как следует постараться!

— Да— а?!

Кит склонился еще ниже, вводя девушку в ступор и заставляя ее гореть от стыда.

Казалось, он размышляет, поцеловать ли ее; его нос почти касался ее носа, губы — ее губ. Аннет казалась, что она ощущает даже его улыбку; и девушка все крепче вжималась в спасительную каменную кладку, стараясь изо всех сил отвернуть лицо от Кита.

Но он словно нарочно преследовал ее. Его дыхание обжигало ее губы, тихий смех преследовал, и Аннет, обмирая от страха и стыда, понимала, что вывернуться из— под его руки ей не удастся. Кит не делал каких— то угрожающих движений, но она помнила, как он без труда обчистил и Барбариса, и ее саму. Так что поймает и удержит, если ему надо будет…

А Аннет вдруг до смерти захотелось, чтобы Кит не трогал ее.

Не касался ни единым пальцем.

И его ладонь, та, что спокойно лежала на камнях, пусть бы и лежала там дальше.

«Если он коснется меня хоть пальцем, я умру! — в панике подумала Аннет. — У меня просто сердце разорвется! Просто разорвется!»

И, главное, с чего бы ей так волноваться?!

Но близость Кита опьянила ее, выбила из колеи.

Внимательные карие глаза молодого человека, казалось бы, смеющиеся и веселые, на самом деле были полны такой ласковой нежности и грусти, что Аннет хотелось разрыдаться, обнять ладонями его лицо и целовать его, целовать, пока потаенная тоска на дне его глаз не растаяла бы.

Ноги девушки подгибались, она чувствовала, как сползает по стене, оглушенная и ослепленная его улыбкой, его доступностью, его теплом. И Аннет упала бы, и не только на пол, но и в обморок, если б Кит не подхватил ее и не встряхнул, приводя в чувства.

Его невероятное обаяние вдруг испарилось, и Аннет медленно приходила в себя, шумно дыша.

— У меня отец инкуб, — внезапно холодным, неприятным голосом проговорил Кит, глядя в лицо сомлевшей девушке строгими глазами. — Мне и пальцем не надо шевелить, чтобы очаровать девушку. Достаточно улыбнуться. Ваше счастье, я не пользуюсь этим даром. Не то в мою постель вы бы забрались уже сегодня вечером, по водосточной трубе. Погреть ножки, гхм.

— Однако, — охрипшим от пережитого волнения, произнесла Аннет, — не много ли вы себе позволяете, господин опекун?!

— Не много, — холодно отрезал Кит, отпустив ее и резко отстраняясь. — В самый раз. Я как раз хотел подчеркнуть, что отношения между нами возможны только деловые и… родственные. Да. Можете называть меня папой, если вам так хочется, — едко заметил он. — Но на большее и не надейтесь.

— Я?! Надеюсь?! — вскричала оскорбленная Аннет. — Да ведь вы сами целоваться полезли!

— Я? Полез? И что, поцеловал?