– Я сказала, прекрати, – еще более решительным голосом попросила Мария, в действительности находящаяся на тонкой грани помутнения рассудка, безвозвратно погруженная в бесконечные волны предательских мурашек и приливов обжигающего тепла то к одному, то к другому месту ее неистово требующего ласки пока еще невинного тела.

Томас же продолжал, хотя уже и не столь уверенно.

– Так! – слышно на весь дом сказала Мария.

– Что?

– Ты не понял?

– Что именно?

– Поигрался и хватит. Спать!

– Ладно, – Томас убрал руку и зло повернул свой опечаленный организм на другую сторону.

– Ду-у-ура… – очень тихо и в отчаянии произнесла обескураженная своими собственными действиями измученная Мария, скрежеща зубами и вонзая тоненькие ноготочки в промокшую простынь. – Ду-у-ура.

– Что? Что ты говоришь? – встрепенулся Томас, почуяв очередную порцию надежды, хотя и не расслышал, что именно сказала подруга по несчастью.

– Так легко сдался, да?

– Как бы… Что?!

– Фи, рыцарь еще называется.

На этот раз стремительно, пока в дурной женской головке что-то снова не переключилось в совершенно ненужную никому сторону, Томас жестко схватил ее обеими руками, страстно пытаясь охватить сразу все возможные обжигающе пылкие места. Затем он стал страстно целовать ее шею, губы, плечи, а в ответ она извивалась, закатывая глаза, тихо постанывая и постепенно проваливаясь в некое параллельное измерение, еще никогда доселе ею не изведанное.

– Ну, все! – опять встрепенулась она и из последних сил отбросила разгоряченного Томаса.

– Ты серьезно?

– А ты не соображаешь сам, да?

– Слушай, иди-ка ты куда подальше! – окончательно давая отбой своему героически настрадавшемуся организму, рявкнул взбешенный Томас. Он тут же вспомнил слова искушенного в таких вопросах Нильса, который сказал, что расслабляться не стоит, несмотря на такую очевидную победную компанию. Как это всегда бывает с мужчинами в эти дурацкие моменты, ему подумалось, что он в чем-то неправильно себя повел или, на самом деле, совсем ей не нравился. Почему еще она могла себя так странно вести? Она же не дура, так ведь?

Неиспорченный молодой человек просто не знал, что это было частью очень древней игры без понятных правил и осязаемых граней, разумных норм и соблюдаемых порядков. Стоило ему полностью разочароваться, окончательно повернувшись на бок, и попробовать побыстрее расслабиться, дабы попасть в фазу и там гарантированно продолжить так и не начавшееся романтическое дело, как он почувствовал нежные прикосновения к своей спине и рукам. Разозленный Томас принципиально не реагировал на эти заигрывания и тогда горячие и трясущиеся пухлые губки сами начали целовать его шею и руки. И это уже была открытая и честная игра, тотальное сжигание всех последних мостов на огненном пути к бурному морю сладострастной нежности и коварного наслаждения, бесконечного всплытия и погружения в его бездонные затягивающие пучины.

Следующие три напряженных месяца пролетели для окунувшегося с головой в подготовку к турниру Томаса как три коротких недели. Его ежедневный график был жестко расписан по минутам, за чем непреклонно следила строгая в таких моментах Мария, не давая проявить слабину даже в самых невинных мелочах.

По несколько дней в неделю у них гостил нанятый дальний родственник, отдаленно напоминавший отца своей коренастостью и простыми чертами лица. Он приезжал со стороны западного моста через реку Змея для обучения Томаса меткой стрельбе из арбалета. Не меньше двух раз в неделю, но в разные дни, приезжали Нильс и Ричард, делясь мастерством боя на копьях и мечах. При всех этих тренировках Томасу было необходимо каждый день выезжать своенравного Вектора, с которым уже давно хорошо сладил, а также с утра до вечера ударно работать в жаркой кузнице с неутомимым Максом, выковывая прочную и эффектную броню и амуницию. Также Томас должен был ежедневно не меньше трех или хотя бы двух раз попадать в фазу, по несколько минут выращивая шаблон рыцарской мутации, который нужно было заправлять обильной пищей в реальности, плотно перекусывая множество раз на дню.