Генри сухо рассмеялся:

- А ты у нас, оказывается, знаток балета!

- Что ты! – тут же возразила я. – Просто от нечего делать в свое время я вызубрила наизусть учебник по воздушным танцам. Оттуда и знаю название балетных па.

- Странное чтиво для молодой девушки, ты не находишь?

- Просто я всегда мечтала заниматься балетом, хотя природа наградила меня совершенно не подходящей фигурой.

Он как-то странно реагировал на мои высказывания о балете. Я все списала на воспоминания об Этьене. Пожалуй,  должна сказать ему спасибо, что ради меня он посетил спектакль.

***

После спектакля я все же уговорила Генри зайти к Лису. Он особо не сопротивлялся. Было видно, что рад пообщаться с другом. А я чуть не пищала от восторга. Это же кому рассказать, не поверят! Хотя кому я могу рассказать? Разве что Агнии. Она же не поймет моих мотивов и обязательно что-нибудь добавит про мужа и любовника.

Лимберт сидел в своей гримерке в одной белой рубахе. Фрак так же небрежно валялся рядом, как небрежно сидел на нем до спектакля. Он что-то пил из высокого бокала и задумчиво смотрел на свое отражение в зеркале. Когда мы зашли в комнату, даже не пошевелился, а просто лениво перевел взгляд на отражение двери.

Поняв, кто пришел, порывисто встал, поставив бокал на стол и сделав шаг нам навстречу:

- О, вы все-таки решили навестить одинокого волка в его берлоге?

- Берлога бывает у медведей, - опять слова вырвались непроизвольно из моего рта. Я готова была бить себя по губам, но вернуть то, что я сказала, обратно было невозможно. Вообще рядом с Блэкдрагом со мной начали происходить удивительные вещи: слова, которые будто произносила не я, мысли, которые просто не могли прийти в голову.

Оба мужчины резко замолчали и посмотрели в мою сторону. Первым отмер Лис, жестом хозяина пригласил нас присесть на диванчик возле стены, а сам развернул кресло в нашу сторону.

- Вот видите, - обвел рукой практически пустую гримерку, - ни цветов, ни падающих в обморок от восторга поклонниц. Все лавры достались Заре Мекблаун.

Я вспомнила, что это имя сегодняшней примы. Оно значилось на афише и в программке.

- А я тут сижу один и скучаю. Очень рад, что вы зашли, - продолжил он. – Лиз, как тебе балет?

Как-то быстро дирижер перешел на «ты». Но кто я такая, чтобы возражать? Да и жених не придал этому значения, а лишь ответил за меня:

- Представляешь, ей не хватило движения лебединой шеи!

- Даже так?  - хозяин гримерки удивленно вскинул брови. – Лиз, за видимой простотой это достаточно сложно повторить. Вот ты бы смогла?

Я не знаю, какой черт меня укусил, но поднялась и встала перед зеркалом, копируя положение рук балерины. Затем повела головой, как считала нужным. И получила то самое движение, о котором говорила. И удивленно посмотрев на мужчин, спросила:

- И что здесь сложного?

- И, правда, что? – глаза Лиса смеялись. – Пить будете?

Он показал взглядом на початую бутылку с янтарной жидкостью. Но мы оба отказались. Генри сослался на то, что он за рулем. А я просто не употребляю крепких напитков.

Мужчины еще поболтали минут десять, и мы стали собираться домой. Время было позднее. На прощание музыкант снова чмокнул воздух возле моей ладони и сказал:

- Если он тебе надоест, и ты передумаешь выходить за него, я всегда к твоим услугам. Готов утешить и приласкать.

Генри выдохнул, нахмурив брови:

- Ты опять?

- Что опять? Зачем тебе женщина, которая ведется на ужимки старого ловеласа? – сморщился Лимберт. А я стала соображать, сколько ему лет. У магов это по внешнему виду определить было достаточно сложно. Чем сильнее магия в крови, тем дольше человек не теряет своей молодости. И если герцогу около пятидесяти, то и дирижеру примерно столько же. Хотя выглядели они оба не старше тридцати.