Но когда зашла в театр, пришлось отвлечься. Слишком неоднозначно публика реагировала на моего спутника.

- Генри, неужели это ты? – стукнул по плечу Блэкдрага подошедший мужчина. У него были не по моде стянутые в хвост светлые волосы и черный фрак, небрежно висевший на плечах. Мужчина совсем не был похож на рядового зрителя.  – Я думал, ты с балетом завязал раз и навсегда, как и с балеринами.

Генри никак не отреагировал на его реплику, а лишь холодно добавил:

- Добрый вечер, Лимбер. Позволь тебе представить мою невесту Елизавету Вернер, - затем развернулся в мою сторону, - Лиз, это Лимбер Лис. Сегодня мы будем смотреть на работу оркестра под его управлением.

Он так и сказал «работу», словно музыканты сюда пришли тележки с углем возить. А Лимбер вдруг смутился и пробормотал:

- Простите меня, пожалуйста! Иногда мой длинный язык говорит много лишнего! – и с этими словами аккуратно взял меня за запястье и поцеловал воздух у  руки.

А я стояла ошеломленная: сам Лис, великий дирижёр, целует мне руку? Да я ее неделю ее мыть не буду.

А затем мой спутник и дирижер неожиданно обнялись.

- Дружище, я рад, что ты прекратил свое балетное затворничество и снова нас посетил! – отпустил из объятий герцога дирижер. – После спектакля заглянете ко мне?

Генри уже более дружелюбно улыбнулся:

- После спектакля посмотрим, не устанет ли моя невеста! – и вопросительно посмотрел на меня.

Разве я смогу устать, когда мне предстоит более близкое знакомство с великим музыкантом? Поэтому я тоже улыбнулась и ответила ему в тон:

- Дорогой, разве от балета можно устать?

Лис неожиданно хмыкнул:

- Хм, кажется, я понимаю в чем дело! – и тут же поклонился со словами, - прошу прощения, но мне пора на рабочее место.

А Генри нахмурился и спросил:

- Ты помнишь, что мы с тобой говорили про третьего лишнего? Имей в виду, что он великий бабник и жмот.

- Ты меня ревнуешь? - удивилась я. – Лис великий дирижер. Как на мужчину я на него не смотрю.

Потом к нам подходило еще много людей. Все высказывали Генри удивление, что он выбрался на балет и были рады видеть моего жениха. Я мало кого запомнила, слишком много было лиц и имен.

Прозвенел звонок, и мы отправились на свои места в ложу.

Это была сказка о трагической судьбе девушки, превращенной злым колдуном в лебедя. Она только ночью могла принимать человеческий облик. Однажды ее встретил охотник, и молодые люди полюбили друг друга. А после ночи любви, он ее не узнал и подстрелил.

Я её, конечно, неоднократно смотрела в записи. Только реальность превзошла все ожидания. Звук оркестра был удивительным, завораживающим. Не зря маэстро Лиса прозвали музыкальным чародеем. Полумрак сцены и легкую дымку не мог передать ни один кристалл, ни одна запись. А балерины выделывали с помощью магии такие пируэты, что просто захватывало дух. И все-таки мне чего-то не хватало.

А вот жених в антракте меня удивил. В буфете, даже не спросив, что я хочу, он принес мне тот самый кофе, который я люблю: с ложечкой тростникового сахара и густой молочной пенкой. И пирожные были моими любимыми эклерами со сливочно-ванильным кремом.

- Как тебе спектакль? – поинтересовался герцог. – Впечатляет?

- В общем, да. Трюки восхитительны.

- Только? – Генри пристально заглянул в мои глаза. – Не стесняйся, скажи, что тебе не нравиться. Я же это вижу!

И когда он только успел меня так хорошо узнать?

- Мне не хватает жизни в балеринах! – я постаралась безразлично пожать плечами. Меня же сюда не балет критиковать позвали. И я искренне наслаждалась представлением. – Понимаешь, летают они здорово. Но за этим исчезают некоторые мелочи. Например, когда прима встает в арабеск, она могла бы не просто стоять, а немного повести головой в сторону, имитируя движение шеи лебедя. Это очень бы украсило танец и придало бы ему жизненности.