Проснулась, заозиралась, желая понять, что же такое происходит. И увидела.

Далеко-далеко, пока ещё на горизонте, чернела огромная туча величиной от земли до самого неба. Она быстро надвигалась, внушая страх своими размерами. Со скоростью и яростью взбесившегося скакуна на нас неслась песчаная буря.

Живя в городе, окруженном пустыней, я знала об этом природном явлении не понаслышке. Время от времени налетал на город ветер, приносивший с собой миллиарды песчинок, делавших воздух непрозрачным и почти непригодным для дыхания. Когда наступала крайняя нужда выйти на улицу, приходилось прикрывать рот и нос увлажнённым платком, да ещё и на лицо плотную вуаль набрасывать, чтобы песком глаза не запорошило.

А сколько после того дом чистить приходилось! По окончании таких напастий по улицам ходили женщины, готовые помогать выметать песок во дворах, а если допускали, то и дома от всепроникающей пыли вычищать.

Но это было под защитой стен и зелени, растущей в каждом дворе. Что же ждёт нас здесь, на открытой поверхности, где песка столько, что хватит погрести не один караван?

Мне стало страшно. Наверное, сейчас эти люди как один решат, что всё из-за меня. Что это я приношу несчастья и призываю смерть. И в попытке усмирить бурю меня принесут в жертву. Как же сильно захотелось стать маленькой-маленькой и незаметной, что я ссутулилась, втянула голову в плечи и ещё глубже натянула колпак на голову.

Но на меня никто не обращал внимания. Все суетились, метались, укладывая животных и связывая их между собой, устраивали тюки с товаром так, чтобы можно было за ними укрыться, вытаскивали из сумок покрывала и кошму для того, чтобы закрыть голову и тело. Одна я, восседая на верблюде, возвышалась над этим бедламом.

Мимо бежал незнакомый погонщик. Увидев меня, удивлённо остановился и заорал:

– Ты чего сидишь?! Слазь немедленно!

– Я не могу заставить верблюда опуститься, – смиренно ответила я на его ор.

Кроя меня и моего дромадера последними словами, мужчина потянул узду вниз и пнул животное по ноге. Бедолага с тяжким вздохом подогнул передние колени, а я, отчего-то не удержавшись, перелетела через его голову.

– Жива? – без особого интереса и тревоги за моё здоровье спросил погонщик.

– Жива, – ответила я.

Хотела было поблагодарить, но того уже и след простыл. Падение мне не повредило, а словно привело в чувство. Сгруппировавшись для безопасного полёта на песок, я вдруг разом вспомнила, что в школе учили тому, как выжить во время бури. Глянула на стену из песка, гонимую на нас ветром, и заторопилась. Времени осталось мало.

Освободив самую большую сумку, доставшуюся мне в наследство от Абда, я натянула её на голову верблюда и затянула верёвку на его шее так, чтобы он не смог стряхнуть сумку. Место, где у животного были ноздри, смочила водой. Хоть и могут корабли пустыни от песка защищаться, втягивая воздух через кожаные складки, но пусть ему будет полегче. Сама пристроилась под головой животного, чтобы удержать его от попытки сбежать. Кусок кошмы был настолько мал, что его хватало только на подстилку, но у меня была накидка, в которую я и завернулась, предварительно повязав лицо смоченным в воде шарфом.

Села, притянула голову верблюда к себе поближе и замерла, чувствуя, что сейчас нас начнёт засыпать. Осталось только молиться.

Поначалу испуганный зверь пытался подняться и убежать, но я так крепко вцепилась в его шею, так горячо нашёптывала ему слова успокоения, так умоляла не делать глупостей и не бросать меня одну, что верблюд сдался, уткнулся в меня замотанной в сумку головой и затих.