Сколько длилась буря, я не знаю. Порой мне казалось, что прошло пять минут, иной раз думалось, что недели. Руки, удерживающие дромадера, онемели от усталости и от неподвижности, тело затекло, дышать, несмотря на принятые меры, было очень трудно. Наверное, от недостатка воздуха я всё же впала в забытьё.

Пришла в себя, когда кто-то брызнул мне в лицо водой. Открыла глаза и увидела привычную картинку: против солнца стоит человек. Но я его уже узнаю даже при таком освещении – начальник стражи нашего каравана.

– Жива? – спрашивает он, но я слышу его плохо, словно уши пальцами заткнула.

– Жива, – отвечаю одними губами.

Звуки не выходят из пересохшего горла. Кто-то подносит мне пиалу, полную воды. Вода несвежая, тёплая – другой в караванах не бывает, – но я пью её с жадностью, словно она только что набрана из потока, текущего со снежных вершин.

– Спасибо, – благодарю я своих спасителей уже более внятно.

– Приходи в себя, красавица. А мы пойдём других откапывать, – отзывается наиб и кивает сопровождающим его охранникам.

Как бы мне ни было плохо, но я замечаю то, что среди их нет Салаха, и это меня подбадривает. Может быть, его ветром унесло? Или песком засыпало? Человек я незлой, но когда меня хотят вытолкнуть на арену, где зарежут в первой же схватке как овцу, не могу я тем людям добра желать.

– О Великий Всесущий, – молю я, – пусть всех моих врагов унесет ветром и засыплет песком.

– Мало пережить песчаную бурю, – поучал на уроке по выживанию почтенный Назир. – Надо помнить о необходимости дальнейших обязательных действий, пренебрегая которыми можно сильно навредить и себе, и животному, на котором вы путешествуете.

Хорошо учат в школе отца. Даже не подозревала, как много я помню из тех уроков. Первым делом я освободила голову верблюда от сумки. Животное облегчённо вздохнуло, встало на ноги и резко отряхнулось, подняв вокруг себя облако песка, набившегося в шерсть. Хорошо, что я ждала этого и предусмотрительно отошла на несколько шагов. Дождавшись, когда верблюд успокоится, я спряталась за него и занялась собой. Осмотревшись и убедившись, что на меня никто не смотрит, принялась раздеваться.

Первым делом старательно выбила от песка и пыли накидку. Следующим был кафтан и плотные шальвары. Тонкую сорочку и короткие штанишки снимать не стала, но обтёрла тканью, служившей мне полотенцем, открытые участки тела. Сначала насухо, а потом и поливая тонкими струйками воду из фляги. Сейчас не до экономии. Оставшийся песок может незаметно растереть кожу до кровавых ран, и кто знает, чем это закончится.

Волосы трогать не стала. Непростое это дело – расплести косы и вычесать из них песок. Поэтому просто потрясла головой, а потом плотно обвязала голову шарфом, чтобы ничего за шиворот не сыпалось.

Одевшись, помахала руками, поприседала, прислушиваясь к ощущениям. Кажется, нигде не царапается и не зудит. Проверила сумки с дневным запасом. Всё сохранилось. Конечно, никто не позволит мне умереть с голоду, но лучше всегда помнить о том, что запас лишним не бывает. Вот и дополнительная фляга с водой пригодилась. Первый глоток – прополоскать рот и горло. Хоть и пила уже, но так будет лучше. Второй, набрав в рот, не глотаю, а терпеливо жду, когда испарится на пересохшем языке и нёбе. Так жажда утоляется быстрее. И ещё один глоток, испытывающий терпение. Всё, хватит… В пустыне кустов нет.

Взяла верблюда за повод и потянула к собравшимся в отдалении людям.

9. Глава 9

Когда створка резной двери, с которой я не сводила глаз, начала отворяться, поднялась, как и другие девушки, выпрямила спину, но потупила взгляд.