Долгие годы эта легенда существовала как фольклор, поддерживаемая праздным любопытством и сплетнями. Никто в нее не верил. И только примерно за десять лет до Гражданской войны, когда легенды Массачусетса и Вирджинии уже обросли традициями, легенда о Катобе стала приобретать достаточно внушительные очертания, чтобы кто-то мог воспринимать ее всерьез.

Тогда профессор истории одного из местных колледжей опубликовал книгу под названием «История потерянной колонии». Она получила некоторое мимолетное признание в широких кругах ученых как довольно интересный эксперимент в области предположительных возможностей. Сам автор не претендовал на что-то большее. Он был слишком консервативным и осторожным историком, чтобы пытаться доказать, что легенда о выживании колонистов благодаря браку с индейцами была чем-то большим, чем просто теорией возможного развития событий. Тем не менее, как это до боли знакомо любому краеведу, он иногда позволял своему патриотическому пылу взять верх над научным суждением и, выражаясь современным языком, был склонен «давать себе поблажки».

Несомненно, именно по этой причине книга произвела значительный фурор на родине. Ее продажи в Старой Катобе были феноменальными, а эффект оказался одновременно глубоким и поразительным, причем таким, какого достойный профессор не предполагал и не предвидел. Время пришло, и жители восточной части штата с нетерпением ухватились за книгу и сразу же начали вышивать и плести, как это делают композиторы, так называемые «импровизации на тему». В этом виде интеллектуальных упражнений особенно преуспели дамы. Начав с нуля – правда, с самого захудалого – они стали возводить сверкающее здание чистой фантазии, и все это, разумеется, на основе чего-то, что началось просто как волнующая мысль, быстро выросло до радужной надежды и закончилось непоколебимой уверенностью в том, что они сами происходят от предполагаемых выживших обитателей Потерянной колонии.

Практически мгновенно возникла новая, весьма эксклюзивная общественная организация, получившая название «Общество сыновей и дочерей аборигенов». Аристократические притязания ее членов грозили в одночасье затмить даже надменные претензии Ф. Ф. В. и потомков «Мэйфлауэра». «Сыновья и дочери аборигенов» только что узнали, кто они такие, и отныне не будут играть вторую скрипку ни для кого. «Конечно, это хорошо, – покровительственно говорили они, – говорить о королевских грантах, плантациях на приливах и первых днях Плимута, но нельзя считать, что такие пустяковые оригинальности имеют большое значение для людей, которые по происхождению являются потомками первых английских колонистов и индейских вождей». Было удивительно наблюдать, с какой гордостью аборигены заявляли о наличии в их жилах этого дикарского оттенка. Дамы, чьи мужья потянулись бы за дуэльными пистолетами при любом обвинении в том, что в их крови недавно появился цвет, без малейших колебаний заявляли о своих смуглых предках, живших примерно два с половиной века назад.

Нашлись недоброжелатели, которые предположили, что во всем этом необычном спектакле необходимость была матерью изобретения, и готовое принятие легенды Катобы за исторический факт было не более чем ожиданием народа, который слишком долго был раздражен собственной безвестностью и слишком долго был равнодушен к претензиям «семьи». Так, «одна семейная дама» в Виргинии, как известно, заметила однажды, когда ей сообщили, что ее племянник женился на простом ничтожестве только потому, что любил ее: