Но это была неравная борьба, и время было на стороне Запада. Восток отчаянно сопротивлялся этому гигантскому стриптизеру, этому непонятному деревенскому кузену, этой неотесанной деревенщине, но Запад, с его размашистой походкой, болтающимися руками и зубастой ухмылкой, не хотел понимать, когда его облизывают, а только вытирал с глаз всклокоченные волосы, коротко сплевывал через окровавленные губы и после каждого нокдауна снова наступал. Восток использовал все доступные ему средства, а когда честные средства не помогали, он не гнушался использовать нечестные. Одним из самых грязных и изощренных орудий было высокомерное утверждение, что Восток превосходит Запад по происхождению и воспитанию, а значит, рожден для того, чтобы править.

Сейчас история генеалогий очень значима и любопытна. В Америке, как и в большинстве молодых стран, люди гораздо реже становятся снобами в отношении того, что у них есть, чем в отношении того, чего им не хватает. Так, американцы редко бывают снобами в отношении денег, но они часто бывают снобами в отношении «семьи». Количество времени, которое некоторые жители Новой Англии и Юга тратят на разговоры о своих «семьях», просто ужасает. На Юге, особенно на Юге, эта забота, кажется, поглощает большую часть свободной энергии женского населения, поскольку аксиомой южной жизни является то, что женщина без «семьи» – ничто. Женщина может быть бедной; она может быть чудовищно невежественной (и обычно так и бывает); она может ничего не читать, ничего не видеть, никуда не ездить; она может быть ленивой, противной, тщеславной, высокомерной, ядовитой и бесчестной; ее стандарты морали, управления, справедливости могут ни на йоту не отличаться от стандартов толпы линчевателей: но, если она может громко и без обиняков заявить, что ее «семья» старше (а значит, лучше) других семей, то ее положение в обществе не вызывает сомнений, она – нежный цветок «южной культуры», с ней нельзя «разговаривать задом наперед» – словом, она «леди».

Так было и на этом заключительном этапе войны между Востоком и Западом. В крайнем случае, Восток заявил о своем праве управлять Западом по принципу «семьи». В государстве, до сих пор отличавшемся отсутствием аристократических притязаний, это было весьма своеобразным развитием событий. Но причины этого искать далеко не надо.

Теперь Восток понимал, что его дело безнадежно. Он разжирел на силе и теперь видел, что должен уступить перед новыми людьми Запада. Он читал признаки ослабления своего влияния и не хотел думать о будущем. Поэтому, как это почти всегда бывает в подобных обстоятельствах, Восток укрылся в славе воображаемого прошлого в качестве компенсации за угрозу потери своего будущего.

Произошло это следующим образом. Голые факты о Потерянной колонии, как их записал старый Хью Фортескью, уже давно были известны более грамотным жителям восточной части штата. Тайна исчезновения первых колонистов всегда была предметом спекуляций, и о ней сложилась целая легенда. Согласно этой легенде, жители колонии не погибли, а были взяты в плен и уведены в пустыню одним из индейских племен. Со временем они переняли язык и обычаи своих похитителей, вступили в брак с индейцами и родили детей, а те, в свою очередь, вступили в брак с колонистами более позднего времени. Таким образом, потерянная колония на самом деле вовсе не была потеряна. Из легенды следовало, что потомки этой колонии не только до сих пор живы, но и могут претендовать на самую древнюю английскую родословную среди всех жителей Нового Света – за тринадцать лет до Джеймстауна и за двадцать шесть до Плимута.