Здесь, на высоте его никто не знает. Прямо в эту минуту на расстоянии в несколько километров над поверхностью он не верховный правитель Небулана. Не студент академии Парамагии. Не изгой среди тех, кто боится одного его вида и не лакомый кусок тем, кто попадает под силу его харизмы. Сейчас он — это просто он. Тот, кто в эту минуту свободен и несется на гигантской бабочке в ночном небе, наплевав на запреты и правила.

Поддаваясь не до конца понятному ощущению ликования, о котором его отец рассказать не успел и Десмонд сам прочел о нем в фолианте по парапсихологии магических созданий, наследник носился на Либере всю ночь. В академию он повернул только когда на в небе востоке появилась белесая полоска. Бабочка его безмолвный приказ поняла моментально, и через некоторое время они оба приземлились в саду академии.

Здесь все ещё пусто, что очень на руку. Спрыгнув с пушистого загривка, Десмонд, наполненный неизведанным восторгом, погладил нового питомца по морде и сказал:

— Где же мне тебя спрятать? Вряд ли местные обрадуются, узнав, что ты не погибла и в академии завелась громадная бабочка под покровительством верховного альпа.

— Жжжууу... — грустно вздохнула Либера.

Теперь, когда в ней течет его кровь, Десмонд знал и чувствовал ответственность за бабочку, как за любого своего небуланского подданного.

Оставить её в саду Десмонд не мог. Пришлось открыть зеркальце-скажи и тщательно изучить план академии. Несмотря на его высокую обучаемость, на это ушло довольно много времени.

— Кто строил эту академию... — негодовал он под нос, передвигая изображения коридоров и помещений в магической дымке над зеркальцем. — Почему нельзя было сделать постройку правильной формы? Концентрические круги, квадраты, зиккураты, пчелиные ульи. Но академия построена... Будто вообще без схемы. Или её возводили по принципу «строю, потому что хочу»? О, великая Индира, эти земляне меня доконают.

Прошло ещё несколько минут, небо посветлело и оставаться в саду стало опасно. Если рядом с ним увидят огромную красную бабочку, хорошего не подумают. О нем вообще хорошего думают мало. Что крайне несправедливо, ведь он искренне печется о благе своего мира.

Спустя ещё некоторое время Десмонд все-таки нашел подходящий уголок на плане и в один прыжок оказался на загривке Либеры.

— Лети, моя красавица, — сказал он и направил её по необходимому маршруту.

Облетев слева корпус оранжереи, Десмонд опустил Либеру на одном из задних дворов. Травы здесь по пояс, деревья и сараи оплетены плющами так густо, что местами не понятно, что за постройки скрыты под ними.

— Похоже, в эту часть академии давно никто не заглядывает, — сообщил Десмонд, спрыгнув с бабочки. — Думаю, здесь тебе будет удобно. И никто не побеспокоит. Я буду посещать тебя по мере возможности. Поняла?

— Жжу, — кивнула бабочка.

— Прекрасно, — отозвался наследник и, потрепав её по лохматой голове, отвел в один из дальних сараев, особенно густо оплетенных плющом.

Место, куда он забрался, оказалось частью старого крыла академии, куда мало кто ходит. Поэтому на то, чтобы выбраться из этих катакомб, у Десмонда ушло полных двадцать минут. Местами он шел через такие заброшенные коридоры, что паутина, свисающая в них с потолков, облепила его, как саваном.

Когда он все-таки выбрался в основной корпус, студенты, и без того его опасающиеся, стали шарахаться. Что, в целом, справедливо.

Но успел он только содрать с себя липкие нити, даже не дойдя до своей комнаты. Потом по академии прокатился мерзкий оглушающий звук, а в воздухе прозвучало: