– Зося? – из глубины квартиры раздался голос отца. – Что-то быстро ты разделалась с историей?

– Самозачет, пап.

Она сбросила босоножки, тонкими ремешками врезавшиеся в ступни, нашарила ногами тапки. По привычке взглянула в зеркало, поправила прядки у лица, улыбнулась удовлетворённо. Хороша, и никто не убедит её в обратном, одни пухлые губы чего стоят. И нос идеальной формы, и глаза, как дорогой фарфор, просто песня, а не глаза. Преграждая ей путь, в прихожую вышел отец, на ходу запахивая халат. Значит, Маргарита с ним, ублажает в постели её дорогого родителя? Чёртова баба! Ухватила себе приличного мужика и рада!

Зося прошла на кухню, добавила в чайник воды и громко грохнула его на плиту. Пусть эта слышит, кто тут хозяйка. После смерти матери Маргарита уже третья отцова любовница, вцепившаяся в него мёртвой хваткой. Как бульдог! Хорошо, если у папаши хватит ума не жениться на ней, но Зося уже ни в чём не уверена. Жизнь чертовски непредсказуемая штука. Эта дрянь запросто может получить то, что захочет. Чем она соблазнила отца, непонятно, но явно знает какие-то приёмчики, Зосе неведомые. Может, отцу нравится её безбашенность, тётка любит выходить за рамки дозволенного, нарушать правила. Впрочем, Зося не собиралась её разгадывать. Пусть останется неопознанным объектом. Жалко только, что задурила отцу мозги, а они у него дорогого стоят.

Зосин отец, доктор экономических наук, с недавних пор занялся финансовой аналитикой, занял хорошую должность в крупной компании. И стал востребованным в определённых кругах; у него консультировались те, кто жаждал денег и хотел узнать быстрые способы их получить. Сам Сергей Альбертович тоже человек небедный, и вот оно, лишнее тому доказательство, стоит открыть холодильник и заглянуть внутрь. Приходящая домработница Мария хорошо следила за его содержимым, забивая полки всякой снедью.

С экзаменом круто получилось, и это нужно обязательно отметить. Зося достала сок, банку икры, сыр и клубнику, водрузила всё это на изящный столик у окна, налила бокал сухого. Решено, она не будет ни в чём себе отказывать. Кутнёт. Отец, увидев вино, и слова не скажет, папаша будет чувствовать себя виноватым. Быстро сделав бутерброды, разложив их на любимую мамину тарелку с фиалками по краям, она до дна осушила бокал. Кто этот гений, что изобрёл вино? Особенно такое, качественное, зачётное – отец плохого в доме не держал – с нотками спелых фруктов, пряностей и скошенной травы. Да, травы, или она сошла с ума?

Вино – напиток счастья. Особенно это ощущается после второго бокала. Стало хорошо, захотелось смеяться, дурачиться, горланить матерные частушки и любить весь мир. И чтоб её любили. Чтоб целовали. Как Ленку. Мещерский офигительно целовался, деликатно и требовательно одновременно. Она даже дышать перестала, глядя на его лицо, на прикрытые от наслаждения глаза… В этот миг Зося оценила парня по-новому, словно впервые увидела, не понимая, как получилось, что она не замечала его раньше. Симпатичного, умного. Может, потому что тот всегда держался в тени? Чёрт, и почему не она стояла рядом, почему Ленка попалась ему под руку? Оказывается, Зося сильно нуждалась в мужской красоте, чтоб вот такой, что высок и тонок, был рядом.

Вошел отец. Улыбка кота, съевшего канарейку, сменилась на его лице лёгким удивлением.

– По какому поводу пир?

– Пятёрка в зачётке. – Зося разбиралась с остатками икры в банке. Когда ж она успела её прикончить? – А эта ушла уже?

– Эта? Эй, дочь, будь добрее к людям. – Он забрал со стола бутылку и бокал с недопитым вином. – А пить в одиночестве – дурной тон.