– Я правильно поняла – всем пять? – подала голос староста Маликова; её голос, ещё тихий, уже был готов сорваться в радость. Всего-то и осталось поверить, что это правда.

– Абсолютно всем! Ребята, у меня сегодня внучка родилась…

Ничего себе заявленьице! Что тут началось! Удивление на лицах однокурсников сменилось восторженными возгласами радости, кто-то кричал «ура», «поздравляю», кто-то застыл истуканом, всё ещё не в силах поверить в потрясающую новость. Илья принялся колотить кулаками свои коленки и кричать «вот это да» истошным голосом. Стоявший рядом Сашка Мещерский вдруг обнял Елену, крепко поцеловал в губы. Ошеломлённая этим спонтанным поцелуем, этим неожиданным поступком парня, случившимся от избытка радости, она не сопротивлялась. Все они сейчас немного чокнутые. В радостной суматохе на них никто не обращал внимания. Поцелуй длился и длился, сладкий, как миг победы, как миг торжества, и на пару секунд они стали одним целым. Лена чувствовала у щеки его тепло, а эти губы… бархатные губы, как они хороши… Но вдруг тревожно заныло сердце. Нельзя так… Надо прекратить это, немедленно, надо поднять руки и оттолкнуть парня. Надо, но, кажется, она взлетала к небесам, и уже ничто не имело значения…

Опомнившись, Сашка сам отпрянул от неё, сощурившись, взглянул каким-то не своим взглядом. А у неё губы, словно кипятком облитые, пылали, не загасить…

– Беспардонно, однако, но зачётно, – раздался за спиной голос Зоси.

– Завидуйте молча, девушка. – Сашка смерил Зосю взглядом и, растолкав стоявших около, сунул в руки Маликовой зачётку и быстрым шагом отправился к выходу.

– Ей, подруга, жива? – Зоська коснулась Лениной руки.

Жива? Это вряд ли. Её словно сбил с ног гнавший по трассе сумасшедший мотоциклист, и ещё не улеглось дыхание, и дрожат колени, а внутри лёгкое покалывание, приятное и нежное. Ну, Сашка, кто б мог подумать, что он такой… такой классный.

– Идём уже, зацелованная, на улице быстрее в себя придешь.

Длинный коридор, доска расписаний, портреты учёных, Зосина спина впереди маячила пёстрым ориентиром. Илья крикнул что-то, обгоняя, но Лена не услышала. Может, из-за стука собственного сердца? Боже мой, что за фантастический выдался день! Седьмое июня, она навсегда запомнит эту дату…

* * *

Распрощавшись с Зосей, Елена свернула к морю. Тягучее биение крови в венах не проходило, и по прибрежному бульвару она шла быстро, едва удерживаясь от желания броситься бежать. И от желания крикнуть что-нибудь эдакое, жизнеутверждающее хорошему дню, зелёным деревьям и набиравшим бутоны розам на клумбах, лазурному небу над головой. Крикнуть громко, разорвав тишину маленького провинциального городка, просто потому что молодая, просто потому что счастливая. У песчаной кромки дикого пляжа, влажной от набегавших волн, она сбросила туфли и, подняв подол платья, вошла в воду. От ярких бликов на расцвеченных солнцем волнах слепило глаза. Здесь, где пустынно и тихо, устроившись на камне, обкатанном морем до шёлковой глади, Лена вспомнит до мельчайших подробностей Сашкин шальной поцелуй.

Почему на неё так подействовала наглая выходка Мещерского? Под влиянием момента, слишком радостного, чтобы быть обычным? И надо сказать спасибо вовремя появившейся на свет внучке Раевской, не каждый день им вот так запросто пятёрки за экзамен ставят? Или это приближение любви, той самой, настоящей, которую ждёт любая девчонка? Лена и раньше целовалась, ещё в школе, да и потом у неё был короткий роман с Давидом Манукяном. То ли роман, то ли так, не пойми, что… Но это не шло ни в какое сравнение с поцелуем Александра.