– Как и валяться днём в постели, – отбрила она, еле сдержавшись, чтоб не вставить в свою фразу более подходящий глагол.

– Зось, зачем ты так? Матери не вернёшь, а я ещё не старый мужчина…

– Папа, не продолжай! Я знаю, что ты скажешь.

Он скажет, что мужчины не могут без интима, что его тело требовало своего, хотело женщины, так устроен мир. Потом ввернёт про мужскую физиологию. И тэдэ, и тэпэ, Зося уже наизусть выучила эту пластинку. Всё, она уходит, всё…

– Желание любить неистребимо, моя дорогая… – вдруг произнес отец и прерывисто вздохнул.

Какие неожиданные слова! И грусть в голосе такая настоящая. Тогда Зося ещё не знала, что грусть – эмоция сильных людей. Минутная грусть – пройдёт быстро, не оставит следа. А она не знала, поэтому и шагнула к отцу, обняла его. Чтоб поддержать, они ведь самые близкие друг у друга люди. Только на пару секунд сомкнулись её руки на отцовской шее, потому что запах женских духов ударил в нос. И Зося отпрянула, почувствовав себя обманутой. Наглый, дерзкий, вызывающий аромат, чужое, ненужное…Уйти, не оглядываясь – самое правильное сейчас.

В прихожей, впрочем, выглядевшей как маленький холл с рядами хрустальных светильников на стенах, она быстро обулась, схватив сумку, крикнула в пространство:

– Я гулять!

Что-то ответил отец, но Зося уже не слушала. Прошвырнётся по городу, а вечером они с Ленкой в кино собрались. Нужно обязательно посмотреть «Матрицу», от которой все в восторге. Событие, шедевр, бомба, восторг, так говорят люди. Посмотрим, может, врут. Но мужик в чёрных очках очень круто на афише смотрелся.

Минут через сорок, попетляв по дорожкам городского парка, она подошла к старому, ещё советской постройки зданию кинотеатра. Две колонны у входа, некогда белые, предваряли вход, здесь раньше вечно тёрлись парни, высматривали девчонок, искали поводы для знакомств. Но сейчас древний кинотеатр едва цеплялся за жизнь, сейчас здесь странным образом разместился магазин с бельём и какие-то непонятные конторы, называемые офисами. Только в дни премьер, в дни показала фильмов, которые обязательно нужно посмотреть, жизнь в кинотеатре оживала.

Через полчаса в полутёмном зале она и Ленка погрузились в другое измерение. Зосю фильм потряс, просто отрыв башки, а не фильм, а Елена засмеялась и сказала, что это просто чушь, непонятная и странная. Больная фантазия режиссёра. И добавила с иронией, что не доросла она ещё до понимания таких глубоких тем. И ладно, Зося не стала её переубеждать.

Возвращаясь домой, они шли по набережной, быстро стучали каблучки босоножек по серому асфальту. Совсем рядом, в своей гигантской чаше билось-шумело-дышало море, которое никогда не спит, и лёгкий ветер причёсывал его пенистые волны.

– Наверное, не о фильме ты думала, глядя на экран. Признайся, Ленок, Сашку Мещерского вспоминала и его офигенный поцелуй?

По тому, как быстро Ленка отвела взгляд, Зося поняла, что попала в самое яблочко. Но ответа не последовало, и обе замолчали. Поздний вечер, время тишины и лунного света. Уходил день, прятался за горизонтом, становился прошлым. Свернув с набережной, кивнув друг другу, они разошлись в разные стороны.

* * *

Сессии конца и края не видно! Какой же изверг придумал экзамены летом? Тьфу на него! Зося сидела на балконе, закинув ноги на кресло напротив, на его мягкую подушку, белая футболка едва прикрывала живот. Она тщетно пыталась вникнуть в психологию бессознательного. Тема интересная, но ей никак не давалась. Зося сделала глубокий вдох и снова сфокусировалась на главе учебника.