- Нормально, - ответила я, но, подумав, решила поделиться единственной новостью, которая у меня имелась: - В целом, вернее, нормально... Потому что было кое-что ненормальное... - Мама насторожилась и посмотрела мне в глаза взволнованно. А я продолжила: - Ко мне сегодня, вот совсем недавно, перед вами, парнишка приходил. Не могу его вспомнить...

- Потому что ты его не знаешь. Как и я.- Перебил меня Лёня, который, оказывается, задумчиво вертел в руках букет.

- Да, но что, если… - я тоже мельком глянула на букет, что оставил этот парень, а потом мечтательно улыбнулась: вот был бы у меня любимый, который бы вот так встречал меня после комы. Принёс бы цветы, бросился со страстным поцелуем… а не с тем жалким подобием поцелуя, какое подарил мне мерзкий Майский!

- Вообще-то, у тебя есть я. – скромно напомнил Лёня. –  А ты лыбишься, словно этот псих с букетом – лучшее, что было в твоей жизни!

Тут Лёня ошибался. Так лыбилась я вовсе не из-за этого. Майский, скорее, был худшим в моей жизни. Худшим поцелуем уж точно!

- Лёня… - Одёрнула его мама, которая относилась к Сыроежкину бесконечно тепло, но отлично знала, что из френдзоны ему пути нет.

Но Лёня не считал, что он не прав. Как обычно. И потому продолжил:

- Вот ко мне Ира приходила, и я не радовался этому, как ты радуешься левому чуваку! Не радовался, потому что у меня есть ты!

Мы уже безразлично реагировали на его убеждённость в том, что я его девушка, так что ни я, ни мама ничего не стали говорить парню, позволяя ему и дальше жить в мире своих нерушимых иллюзий.

- Погоди… - всё же заинтересовалась его словами я. - Ира приходила? Что за Ира? Почему я её не знаю?

На моей памяти никаких Ир в наших с Лёней кругах общения не было. Или у меня реально что-то с головой, и я не помню многих людей?

- Да знаешь ты её, - отмахнулся Лёнька, недовольный тем, что в его пламенной речи я прицепилась совсем не к тем словам, к которым ожидалось. - Это та… ну, Истомина…

- Ира Истомина? – переспросила я. – С параллельной группы, что ли? – Лёнька кивнул. – А… с чего она приходила-то к тебе? Ты не рассказывал!

Надо же! Интересность утаил!

Но сам Лёня это интересностью не считал. Как и визит Саши Майского.

И тут вступила мама со своей меткой репликой:

- Ты, Лёня, Ире очень нравишься! – и подмигнула мне: мол, отличный шанс сплавить кому-то моего ухажёра.

- Да нет. – Сыроежкин ничуть не смутился и даже не задумался: он бывал непроходимо твердолоб и упёрт в своих убеждениях. - Она просто приходила, от лица группы типа…

- Ага, от лица не твоей группы. – Усмехнулась я. -  Ты ж у нас знаменитость на весь универ – твоё отсутствие коснулось всех групп, да? А с других никто не приходил? - язвительно поинтересовалась я.

Мой друг надулся, но ответить ничего не успел, потому что в палату вернулся папа, неся в руках стаканчики с горячим кофе.

- Ну как у вас дела? – спросил он бодро и с таким неподдельным интересом, словно за его недолгое отсутствие могло что-то поменяться или произойти.

- Нормально. – Ответила я и тут же поделилась самой сутью пропущенного папой разговора: -  Ира Истомина на Лёньку запала, приходила к нему, а он, дурень, не понял даже!

- Ира молодец, - похвалил её папа.

похвала вышла короткой и весьма неопределённой. Похвала с интригой.пришлось спросить:

- Почему Ира молодец?

Папа повёл плечом и отпил кофе: он каким-то образом умел пить горячие, обжигающие напитки, не испытывая при этом дискомфорта. И потому сейчас для него кофе был в приоритете, пока не остыл.

Так что ответила мама, которая тоже говорила о Ире с трогательным теплом: