– Она почти каждый день приходила к Лёне. Сидела подолгу… Её дядя тут заведующий отделением, так что пускал её, да и родители твои были не против. Она тихая: то книги читала, то просто сидела. Редкий день был, когда её нет. Даже мы столько времени тут не провели, сколько она. Потом вроде молодой человек у неё появился. – На этом моменте я навострила уши: нет, нельзя, чтобы Ира соскочила. Пусть будет с Лёнькой, это ведь настоящий подарок для моей новый жизни после второго рождения! -  Провожал, встречал… Но она всё равно приходила. Застенчивая такая – как улучшение началось, она перестала сюда ходить. Мы подумали, что всё, к парню этому ушла…

- Да, Лёнька, не свезло тебе, - похлопала друга по плечу я. – Пока ты дрых, у тебя девушку увели!

- Тебя не увели, - ответил он мне, и мы с мамой засмеялись.

- Ты к Ире присмотрись, - посоветовала мама. – Хорошая девчонка. Однажды на гитаре тут играла – врачи рассказывали. Заслушаешься, говорят. А ты ведь тоже играешь?

Лёня кивнул, а потом подошёл ко мне и сел рядом, чтобы все видели, что он – со мной. И никакая Ира и никакие обстоятельства не помешают этому!

5. 5

Вечером Истомин проходил по коридору, когда я сидела на диванчике и смотрела фильм по смартфону. Мне, наконец, после долгих неудачных попыток, повезло: врач шёл один, причём вид его не казался очень уж строгим, как часто бывало, когда он спешил куда-то с кипой бумаг. Сейчас было идеальное время выловить его и порасспросить про того странного парня, что приходил ко мне и к Лёньке.

- Ой, можно вас на минуту! – подскочила я, когда он проходил мимо.

Истомин остановился и молча кивнул, выражая готовность слушать. Он отличался немногословностью, но всегда говорил по существу, по крайней мере, с пациентами. Однако сейчас у меня был к нему вопрос не как от пациента, и я надеялась, что ответ будет соответствующим.

- Ко мне и к Леониду Сыроежкину заходил парень. Проведать. Но мы его не знаем. Он представился Александром Майским… - я замолкла, ожидая реакции мужчины на это имя.

Тот ненадолго задумался, но быстро понял, о ком я, и кивнул:

- Да. Знаю его.

Ох уж эти краткие ответы! Врачи умеют отвечать так, что возникает только больше вопросов.

Ответ, конечно, мне совершенно ничего не дал, так что пришлось переспросить:

- А кто он? И почему заходил к нам?

Истомин пожал плечами: его не особо заботил этот вопрос.

- Он парень моей племянницы, - ответил он, помолчав. И добавил: - Кажется.

А потом пошёл дальше, убедившись, что я слишком удивлена, чтобы продолжить расспросы.

Что Ира Истомина племянница этого мужчины, я и так поняла, но вот зачем её парень пришёл и поцеловал меня – вот это совершенно не укладывалось у меня в голове. И вообще, какой у Иры может быть парень, если она столько времени сидела возле Лёньки, как говорят мои родители…

Совершенно ничего не понимая, я отправилась в палату, решив поспать. Была у меня слабая надежда, что, когда проснусь, вся эта неразбериха закончится.

***

Утром, проходя мимо Лёнькиной палаты, услышала гитарные звуки, и сразу безошибочно определила, что это играет Сыроежкин. Вообще, направлялась я на поиски врача, желая обсудить вопрос моего возвращения домой – больничные стены давили невыносимо, хотелось поскорее оказаться в родительской квартире. Но гитара привлекла меня, и потому, отложив все вопросы на потом, я постучала к Лёньке.

Звон струн смолк, и Лёнька что-то там пробурчал, что из-за двери было сложно различить, но я так поняла, что войти можно. И вошла.

Мой друг сидел на кровати, держа инструмент и радостно глядя на меня.