Отпускает лишь в тот момент, когда светловолосый парень у барной стойки поворачивается и что-то говорит своему приятелю.

Это уже шизофренией попахивает…

— Ты их знаешь? — спрашивает Лёня, видимо проследив за моим взглядом.

— Нет, — возвращаюсь к тарелке с роллами, старательно пытаясь сделать безразличный вид. Едва ли выходит. — Просто… обозналась, видимо… Забей. — Беру палочками ролл, запихиваю в рот, жую. На друзей стараюсь не смотреть. Чувствую внутренний мандраж. Бросаю короткий взгляд на кисти – не дрожат. Уже хорошо.

Я побледнела?

Сто процентов.

Лёнька не находит ничего другого, кроме как продолжить прерванный разговор. Только уже на другую тему. Говорят что-то про учёбу, новый семестр, а я слышу будто через толщу воды. Глухо, едва разборчиво, через слово улавливаю смысл. Время от времени смотрю на друзей, но просто для того, чтобы вопросов было меньше. Типа принимаю активное участие в диалоге, а молчу, потому что рот занят треклятыми роллами. Старательно запихиваю в себя одну за другой, иногда запиваю пивом, а иногда и соевым соусом прямо из своей соусницы, но вкуса не чувствую, словно кусок картона жую.

В какой-то момент украдкой снова кошусь на того парня. Он всё ещё у бара. Теперь сидит на одном из стульев чуть поодаль, пьёт пиво, что-то оживлённо обсуждает со своим дружком.

Я правда его не знаю. Увидела впервые в жизни. Сейчас присматриваюсь и думаю: как я вообще могла их спутать?! Они же не похожи. Ни на грамм! Ну да этот тоже подтянутый, крепкий, видно, что занимается спортом как минимум. Рост примерно такой же, волосы светлые, но, кажется, крашеные. На порядок светлее, чем у…

Безумие…

Отворачиваюсь, снова смотрю на тарелку с роллами, которых прилично так поубавилось.

Я теперь даже цвет волос его отличить могу? Точно крыша поехала…

И это уже не новость.

Скорее, диагноз.

Давно пора добровольно сдаться врачам в психиатрическую лечебницу.

Он мне мерещится едва ли не в каждом прохожем. Иногда даже кажется, что за мной кто-то следит. Идёшь по улице, и не покидает странное чувство, словно вот сейчас(!), стоит только обернуться, и увижу чёрную спортивную иномарку с чуть тонированными окнами, а в ней он. Он никуда не уезжал. Не бросал меня. Не забывал. Не было этих бесконечно долгих месяцев чёртовой агонии. Он всё это время был рядом, приглядывал и…

Чушь.

Бред больного. Точнее, больной.

Отмахиваюсь от роя мыслей, чуть качнув головой. Откладываю палочки на салфетку.

— Я в туалет, — сообщаю друзьям, поднимаюсь и выхожу из-за стола.

На самом деле вру. Мне нужно на свежий воздух, но если скажу им правду, начнутся вопросы и, скорее всего, Лёнька и Рита пойдут со мной. Мне это ни к чему. Хочу побыть одна. С недавних пор одиночество стало моим любимым спутником. Ему не нужно ничего объяснять, не нужно оправдываться, искать причины и следствия своего больного состояния. Потому что оно больное. Ненормальное. Нестабильное. И ничего не могу с этим поделать, исправить никак… не могу. Оно принимает меня такой, какая я есть на данный отрезок времени. Всегда принимало. С ним комфортно и спокойно. Если с безумным роем пчёл-убийц в голове вместо мыслей вообще можно быть спокойной.

Пробираюсь к выходу аккурат мимо барной стойки. Замечаю, что парень, которого бессовестно рассматривала пару минут назад, скользит по мне коротким ничего не выражающим взглядом и снова возвращается к своему дружку.

Вот КАК?!

Как я могла спутать этого типа с Яном. Они вообще не похожи. Почему-то злюсь от этой мысли. Когда оказываюсь на относительно свежем воздухе, попускает. На одной из центральных улиц нашего района, как всегда, многолюдно. Шум машин и гомон случайных прохожих перекрывают голоса вышедших, так же как и я из бара, но с другой целью. Мелькает мысль стрельнуть сигарету, одёргиваю себя. Я бросила. Уже давно бросила и возвращаться к этой поганой привычке не хочу.